С того самого времени, когда в соответствии со словами «"Будь!" — и оно бывает» [1789] небо впервые вложило ключи от земель Обитаемой части мира в руки власти султанов века и могущественных каганов, и в каждую эпоху в соответствии с этим повелением и желанием являло из невидимого мира вождей человечества, и на востоке и западе расшивало платье жизни этих вождей победами, аромат которых услаждал обоняние всего сущего, о чем было записано во чреве книг и сказано с минбаров; до самого сегодняшнего дня, когда поверхность земли украсилась всеобъемлющей милостью и непогрешимой мудростью Хана Ханов, источника благословенного мира и спокойствия, Повелителя Земли и Века, вознесенного чудесной силой Всемилостивого Аллаха, Менгу-каана, и свет милосердия и добра зажегся на горизонте праведности и справедливости, ни один глаз не видал такой великой победы, и ни одно ухо о ней не слышало. И это истинное подтверждение слов «Мы даровали тебе явную победу» [1790] , ибо Аллах (велика Его слава и непревзойденна Его щедрость!) обеспечил ее достижение через поступки и решимость и развязал ее узел с помощью проницательного ума Благословенного Царя и Справедливого Монарха —

Хулагу, Бурак чьих высоких устремлений касается главы Плеяд, в то время как молнии намеченных им целей попирают лицо земли. /115/ А поскольку Всевышний сказал: «Поминайте милость Аллаха» [1791] , ничтожнейший раб его день ото дня растущего могущества, Ата-Мелик ибн Мухаммад аль-Джувейни, мустафи, желает послать эту добрую весть во все страны мира, далекие и близкие, и издать возглас, который язык Веры донес бы до сердец всех истинно верующих:

И он даст краткое описание подробностей этих событий, которые навсегда останутся на лице времени, и в двух или трех строках расскажет — так чтобы это достигло ушей высоких и низких, великих и благородных, от самого крайнего востока и до далекой Сирии (да позволит им Аллах услышать эту благую весть!), что с тех самых пор, как хума — касающийся неба балдахин Завоевывающего Мир Царя Хулагу — укрыл благословенной сенью эти края и над этими странами и землями развернулись победоносные знамена, /116/ он следовал божественной заповеди, которая гласит: «И Мы не наказывали, пока не посылали посланца» [1792] , и посылал к Рукн ад-Дину гонца за гонцом, чтобы ободрить и предостеречь его, надеясь, что вежливостью и учтивостью сможет [вынудить] его прийти и в покорности и повиновении найти спасение от превратностей Судьбы. Однако по причине своей незрелости он каждый раз давал ответ, в котором не было ни слова правды и который был далек от добродетели и ясно показывал, что истинные его намерения были иными, а слова расходились с делами. И поэтому царь, благодаря своей проницательности, которая сияет как солнце и отражает суть вещей, которая есть элексир мудрости, принял решение уничтожить крепости Рукн ад-Дина, вершины которых касались рогов Быка [1793] , а скалы (kamar), на которых они стояли, по причине своей высоты руками касались пояса (kamar) Ориона и славой не уступали дворцам Сатурна; и [разрушить эти крепости] с мужами, в бою и сражении подобным Анаретам [1794] (если Солнце желает стать их товарищем, оно начинает светить ночью, как Месяц; а если Марс, как Венеру, ранят его стрелы, он покупает мир) [1795] ; и переломить спины тем людям, которые в своей беспечности повернули их к горам; и сделать зенит славы Рукн ад-Дина надиром его падения, а его веселость — унынием; и превратить его родовое гнездо, Маймун-Диз, в котором, как он считал в своем невежестве, заключалась его сила, его проклятьем и погибелью.

И, побуждаемый советом Преуспеяния и Удачи, в середине месяца шавваль 654 года [ноября 1256] он послал ельчи к эмирам и нойонам, стоявшим вокруг крепостей, как ремень вокруг пояса, и велел каждому двигаться вперед из своего места. Сукунчак-нойона [1796] и Тамгу [1797] он отправил в разведку с войском тюрков, забывших о сне и отдыхе и сытых блеском мечей. Следом за ними двинулся сам монарх, благословенный в делах и решениях, поддерживаемый Всевышним Царь Царей, с армией в полном вооружении и такой великой численности, что сами Гог и Магог были бы уничтожены натиском их отрядов [1798] . На флангах находились воинственные юноши, которые темными ночами превращали Симак [1799] в добычу морских рыб, а Рака — в рыбу для Льва небес —

/118/ лучники, каждая стрела которых делает Стрельца убийцей Меркурия и обращает сыновей седла и Рахша в «Дочерей Медведицы» [1801] . А центр он укрепил опытными воинами, которые вкусили сладость и горечь жизни, мужами, для которых день битвы как брачная ночь, сверкающие клинки мечей — как щеки белокожих женщин, а удары копий — как поцелуи прекрасных дев [1802] .

Они двинулись [1803] через Талакан и мчались со скоростью ветра, подобно несущемуся водному потоку и разгорающемуся огню; и подковы их коней бросали пыль в глаза Времени. И в тот самый день они, пройдя полпути, увидали горного козла. Кое-кто из молодежи, желая показать свою удаль, тут же выпустили в него свои стрелы. Царь счел это добрым знаком и благодаря ему узнал, что его противник сгорит в огне бедствий и у веры Хасана ибн Саббаха не будет последователей [1804] .

В тот день войска султана расположились лагерем в районе Талакана, и он приказал армиям Кермана и Йезда осадить местные крепости, такие как Алух-Нишин, Мансурия и некоторые другие; и он укрепил те войска силами монголов, которые стали их главной опорой (mu?avval) [1805] .

На следующий день, когда светлоликое Солнце вытянуло шею из ворота горизонта, и они ударили в походный барабан и [отправились] через Хазар-Чам [1806] , который имел такие же изгибы, как тело возлюбленной, — нет, был таким же узким, как сират-и-киямат [1807] , и черным, как дорога в ад. Там негде было поставить ногу, как же можно было продвигаться вперед? И если серне было трудно удержаться на скалах, что могли сделать люди? И по ровной земле — то было нелегко идти; а в труднопроходимых местах что могло ожидать человека, кроме печального конца? /120/ [Однако] царь пренебрег этим и предпочел трудности и тяготы легкому пути. И язык Провидения пропел эту песню: