И, поспешив вниз со своей семьей и слугами, Рукн ад-Дин искал спасения в чести целовать порог зала аудиенций Царя Мира и с выражением стыда и раскаяния признался в преступлениях и грехах, совершенных в былые дни и предшествующие месяцы. И поскольку царь соединил в своем лице всю добродетель царственного милосердия и все чудеса монаршей доброты, благодаря ему одиночество и дурные предчувствия, владевшие Рукн ад-Дином, сменились ощущением покоя и счастья, а его душа получила добрую весть о том, что и он сам, и его семья, которые до этого были мертвы, ожили вновь.

На следующий день Рукн ад-Дин отправил своих братьев, детей, домашних, слуг и всех обитателей крепости вниз, на равнину, /135/ и оттуда вышли все до одного воины, взяв с собой свое добро и имущество. После этого в крепость вошли монгольские воины и начали разрушать здания, выметая их прах метлой уничтожений [1847] .

Некоторые из самых фанатичных федави, жертвуя своей жизнью ради дела Заблуждения и Невежества, вновь подняли голову и, ища смерти, раскрыли крылья, подобно муравьям, и слетелись к куполу могучего дворца правителей их королевства, — нет, тех несчастных, что погубили свою жизнь и свою душу. («А если бы Господь не желал муравью добра, он не дал бы ему крыльев» [1848] .) И они вынули оружие из ножен и вступили в бой. Победоносное войско направило баллисты на тех ослепленных, ожесточившихся сердцем неверных, и на них посыпался град стрел и камней, как проклятия, обрушиваемые на Иблиса.

И так они бились три дня и три ночи, но на четвертый день ловкие как змеи и бесстрашные воины взобрались на ту высокую и величавую вершину и наголову разгромили тех злодеев и ядовитых гадов и разрубили на куски тех несчастных.

Кроме того, что хранилось в сокровищнице Маймун-Диза, у Рукн ад-Дина не было ничего, что он мог бы преподнести в дар (tikish-mishi) [1849] царю /136/, поскольку во время передвижения войск все его имущество было распределено [1850] . [Царь] раздал все это в виде вознаграждения и отдал это столпам государства и своим войскам.

В остальные крепости той долины (rud-khana) он направил своих посыльных и чиновников в сопровождении ельчи ильхана с приказанием их разрушить. А царь повернул назад, с победой и славой.

Прибыв к начальнику Аламута, ельчи призвали его смириться и последовать примеру повиновения и покорности, поданному его господином. Он заколебался, не решаясь подчиниться немедленно, и тогда туда был послан Балагай с большим войском, которому было приказано осадить крепость. Балагай привел свое войско к подножию Аламута и окружил его со всех сторон. Защитники крепости, рассмотрев последствия этого дела и зная о причудах судьбы, послали гонца с просьбой о пощаде и умоляли о снисхождении. Руки ад-Дин вступился за них, и царь с радостью простил их преступления. И в конце месяца зуль-каада того года [начало декабря 1256] все обитатели той колыбели беззакония [1851] и гнезда Шайтана спустились вниз со всем своим добром и имуществом. Через три дня войско поднялось в крепость и захватило то, что не смогли унести те люди. И они быстро подожгли все постройки и развеяли их пепел по ветру метлой разрушения, равняя их с землей.

В ночь их кончины веление [Всевышнего, заключенное в его словах]: «Мы перевернули вверх дном их селения» [1852] , стало ясно тем людям, как белый день. Однако же в правление Хасана ибн Саббаха, когда время еще не пришло, та же крепость Аламут, число защитников которой тогда было еще незначительно, как и численность находящихся в ней припасов, за 11 лет не единожды подвергалась осаде Мухаммадом, сыном Мелик-шаха, сына Аль-Арслана (о чем можно прочесть в исторических книгах), но все эти попытки не приносили успеха.

А мудрому человеку хорошо известно, что всякое начало имеет свой конец, и всякое совершенство когда-либо перестает им быть, и когда приходит время, ничто не может этому помешать. Апостол Аллаха (благословение и мир ему!) сказал: «И справедливость Аллаха в том, что, возвышая что-либо, он впоследствии низвергает это с высоты».

В ту неделю прибыл Шамс ад-Дин, правитель (muhtasham) крепостей Кухистана, и попросил ярлык. После этого он вместе с чиновниками Рукн ад-Дина отправился в путь, чтобы, начиная с Гирдкуха, уничтожить все крепости, числом более пятидесяти, которые все еще оставались в области Кухистана, крепости, воздевшие руки к небесным сферам и грозившие созвездиям; и, разрушив их, превратить вино их грез /138/ в мираж

И явились правители (kutvalan) из Дайламана [1853] , Ашкавара [1854] , Тарума и Харкама [1855] . Они были приняты в число верных слуг царя и, получив ярлыки, разрушили свои крепости.

И 1-го дня месяца зуль-хиджжа того года [21 декабря 1254] царь (да продлятся его дни вечно, подобно сияющему солнцу!) повернул назад и направился в орду. Всю собранную добычу он распределил между великими и малыми, между тюркскими и таджикскими войсками. Рукн ад-Дина и всех его родственников, мужского и женского пола он отправил в Казвин, который он назначил местом их проживания. Тем временем сам царь, с победой и славой (да продлятся его дни до самого Судного Дня!), прибыл в орду в конце вышеназванного месяца [середина января 1257] и, подобно Солнцу, вступил в дом величия.

Видел ли когда хоть один человек, чтобы единым движением в мире воцарялся покой? И слышало ли ухо хоть одного мудреца, чтобы единым взмахом руки была наброшена узда на Фортуну, эту непокорную кобылицу, и она стала «подобна верблюду»? Эта победа, которая не уступает завоеванию Хайбара [1856] , — а очевидное не требует доказательств, и тому, кто увидел, нет нужды слушать, — стала бесспорным свидетельством истинных намерений Аллаха, возвысившего Чингисхана и передавшего власть и господство Императору Мира Менгу-каану /139/. Этой великой победой в руки монгольского владычества были вложены ключи от государств мира, и запоры тех стран, которые продолжали колебаться, подущаемые злою Судьбой, теперь стали отперты. Добродетельные называют это ключом к победам, а нечестивцы — всего лишь утренним светилом [1857] . И, услыхав эту добрую весть, подул зефир, и полетели птицы небесные. И святые стали благословлять души пророков, и живущие восславили мертвых.