– Десять уже.

– Чего же меня не разбудили?

– Так вы же не просили.

Мне дали поесть варенной картошки и крепкого чая. После завтрака, мы с Пашкой сели у окна и с тоской смотрели на улицу. Все же некоторые не послушались меня. То тут , то там иногда пробегали по улице фигуры взрослых и детей.

До чего же занудно летит время. Пашка все рвется на улицу и с трудом заговариваю его. В два часа дня, вдруг земля вздрогнула.

– Назад, - я схватил в охапку Пашку и оттащил от окна.

Мать о он со страхом смотрели на меня, а я спешно натягивал костюм химзащиты.

– У вас есть какие-нибудь марлевые повязки на лицо?
– спрашиваю их.

– Да, - мать достает из комода два респиратора.
– Вот, нам выдавали, давно правда.

– Одевайте, из дома ни шагу.

Я одел костюм, маску и пошел к дверям.

Поразительная тишина над поселком. На улице уже ни души. Долго обхожу поселок, пока на одном из огородов не обнаруживаю длинный корпус ракеты. Рядом яма от взрыва. Начинаю методичный обход поселка. Меньше половины домов все же заражены. В них одни трупы, будучи еще живыми они перезаражали друг друга и теперь лежали во всех углах изб в неестественных позах.

Сам староста жив, он испугано хлопал на меня глазами, когда я ввалился в его избу.

– Ну что, сволочь, убедился, - говорю ему.

– Так это...

– Там в западной стороне поселка, почти все семьи погибли. Это на твоей совести, подонок.

Повернулся и ушел разбираться дальше.

Через час приехали солдаты, они оцепили поселок. Несколько военных, одетых в защитные костюмы, двинулись по улице. Я к ним вышел из-за угла дома.

– Здравствуйте, майор.

– Доктор?

– Да я, майор.

– А мы вас потеряли там, в Глушково.

– Я со вчерашнего дня здесь. В той стороне поселка сегодня в два часа упала ракета с непонятной инфекцией. В нескольких домах погибли люди. В других, похоже они будут жить.

– Село надо сжечь

– Майор, вы опять начинаете свои садистские теории. У вас короткая память, небось забыли, что за вами долг...

– Какой еще долг?

– Я должен был набить рожу за то, что вы не дали мне машину в монастырь.

Молчанов отшатывается.

– Вы псих, доктор.

– Ну нет.

Я делаю к нему шаг и вдруг срываю маску с лица. Глаза майора полны ужаса, рот скривился от страха, он тянет руки к губам.

– Что ты сделал, мерзавец, - орет он.

– Это первый этап, теперь ты получишь должок.

Замахиваюсь рукой, но тут майор изогнулся, рванулся в сторону и побежал к оцеплению.

– Не пускайте его, он болен, - пытаюсь прокричать солдатам, через свою маску.

– Отставить, доктор, - приказывает мне один из защитных костюмов.

– Боже ты мой, полковник Семененко.

– А ведь я еще вчера догадался, что вы здесь, доктор.

– Я приехал вчера, обследовать поселок.

– Ну-ну. Этот, - он кивает на Молчанова, - которого действительно солдаты не подпустили к цепи, - будет жить?

– Будет, мразь живуча.

– Считаете, что уже инфекция кончилась?

– Похоже она разносится по воздуху, а ветер с востока, все пошло за поселок.

– Здесь со мной несколько врачей, вы не проводите нас, не покажите, где погибли люди.

– Пошли.

Я вожу их по избам, где сопровождавшие нас люди осматривают умерших.

Один из них вдруг говорит.

– Дерьмовая работа... полковник, эти зараженные избы сжечь. Остальной поселок продезинфицировать, на всякий случай. Всех оставшихся жителей выдержать в карантине.

– Слушаюсь.

Костюмы уходят, со мной остается Семененко.

– Признайтесь доктор, вы предупредили этих...

– Кого, полковник?

– Этих... из управления.

– Я, - пытаюсь соврать ему.

– Так. Ну, а вы от куда узнали, о том что в этот день будет запущена ракета?

– Интуиция.

– Ну-ну. Пошли, доктор, к оцеплению, вызовем пожарные машины. Огнеметы у нас есть, чтобы остальная деревня не сгорела, нужно их дождаться.

К вечеру сожгли дома с умершими. За это время, пожарные машины облили поселок какой то гадостью.

– Это тоже отрава?
– спросил я полковника вечером, когда он явился ко мне в Пашкин дом.

– Вы про что?

– Про эти дегазационные растворы.