– Пропусти.

– Ответь мне, – умоляющим тоном сказала я, – пожалуйста.

– Пропусти меня, Ника, – сухо отчеканил он.

Я подняла руку. Не знаю, почему я постоянно искала контакт с этим миром, но когда речь шла о нем, я больше не могла сдерживаться. После той ночи, когда я проявила заботу о Ригеле, я больше не боялась переступить запретную черту, наоборот, я хотела ее стереть.

Он заметил мой жест и отклонился, не позволив к себе прикоснуться, отошел, устремив на меня холодный, но и жгучий взгляд. Его дыхание участилось. Ригеля все во мне раздражало, даже такой невинный жест.

Но он ведь позволял Анне прикасаться к нему, а Норман часто хлопал его по плечу. И с Лайонелом они мутузили друг друга явно не на расстоянии. Ригель не выносил только моих прикосновений.

– Тебя так сильно беспокоит, что я могу до тебя дотронуться? – Мои руки дрожали, сердце вдруг защемило. – Как думаешь, кто о тебе заботился, когда ты лежал в лихорадке?

– Я тебя об этом не просил, – сухо отрезал он.

Возможно, своим вопросом я загнала его в угол и он защищался, но его слова звучали обидно. Я вспомнила, как тащила его на себе по лестнице, как прикладывала ко лбу компресс и сидела рядом. И все это для него – навязанная услуга?

Ригель сжал кулак и стиснул зубы. Затем прошел мимо меня так быстро, как будто ему не терпелось уйти. Меня так сильно трясло, что я сама себя не узнавала.

– Я не должна к тебе прикасаться, но к тебе то же самое не относится, верно? – Я подняла на него яростный взгляд и стянула с шеи платок, сердце кипело, как вулкан. – Это ничего не значит, верно?

Ригель уставился на красное пятнышко у меня на шее, и я поджала губы.

– Это сделал ты, – выпалила я, – когда у тебя была температура. Ты даже ничего не помнишь.

Произошло то, чего я никогда раньше не видела: в глазах Ригеля мелькнула искра недоумения, из них исчезла самоуверенность. Красивая маска дрогнула. Взгляд стал холодным, и по его лицу пробежала тень страха. Однако смятение длилось так недолго, что я подумала, что ошиблась. Его глаза снова стали прежними, вернулась деланая улыбка, на этот раз очень жесткая, без малейшего намека на ранимость или хрупкость. Я сразу поняла: Ригель собирается меня укусить.

– Значит, я точно был не в себе. – Он усмехнулся, оглядывая меня с ног до головы саркастическим взглядом, а затем цокнул языком. – Ты правда думаешь, что я хотел это сделать с тобой? Мне наверняка снился приятный сон, когда ты меня разбудила. В следующий раз, Ника, не буди меня.

Ригель улыбнулся как дьявол-искуситель и бросил на меня презрительный взгляд. Он привык издеваться и таким образом обозначать границу между собой и мной. Потом он отвернулся, чтобы наконец уйти, и уж точно не ожидал услышать слова, которые сами собой вырвались у меня:

– Мне кажется, твоя злоба – это защита. Как будто кто-то когда-то сильно тебя обидел, и теперь ты так защищаешься.

Ригель замер. Мои слова его ошеломили.

Я больше не верила его маске. Чем дольше Ригель ее носил, тем яснее я понимала, зачем она ему: он не хотел показывать свои истинные чувства и мысли.

Язвительный, саркастичный, сложный и непредсказуемый, он никому не доверял. Но дело было не только в этом.

Возможно, однажды я пойму, как устроен замысловатый механизм движения его души, и я смогу разгадать тайну, которая стоит за его словами и поступками.

Однако в одном я была абсолютно уверена: Творец Слез или нет, кем бы ни был Ригель, никто не заставлял так трепетать мое сердце, как он.

Мы собирались принимать гостей: на обед из другого города к нам приезжали давние друзья Нормана и Анны.

Когда я об этом узнала, то усилием воли отогнала неприятные мысли и решила во что бы то ни стало произвести на гостей хорошее впечатление.

Я разгладила руками платье, которое было на мне: простое, белого цвета, с коротким рукавом и со сборками на груди. Я посмотрела на свое отражение в зеркале в коридоре и почувствовала, как заныло в животе от непонятного волнения. Я не привыкла видеть себя такой – наряженной, причесанной и чистенькой, как куколка. Если бы не пластыри на пальцах и не перламутровые глаза, я себя не узнала бы.

Пряди распущенных волос прикрывали шею. След за несколько дней уже побледнел, но лучше не рисковать.

– Ох, ну и жарко сегодня! – послышался женский голос в прихожей. – У вас здесь ни облачка, ни ветерка!

Приехали Оттеры. Говорившая женщина была одета в красивое кобальтово-синее пальто. Анна сказала мне, что ее подруга – портниха. Они радостно расцеловались.

– Мы поставили машину на подъездной дорожке, не страшно? Джордж переставит, если она мешает.

– Все в порядке, не волнуйся. – Анна взяла из рук подруги шляпу.