А вот тему нашего взаимного молчания – периодически. И все старался нас примирить, подружить как-то.

Вот и сейчас, заметив мой ступор, муж приподнимает меня за подбородок, заставляя смотреть в глаза:

– Алин… Я понимаю, что Ванька – тяжелый очень мужик… Характерный, прямолинейный и жесткий. С ним не особо приятно общаться, да… Оно и понятно, столько лет на флоте, да еще кап-два… Но он – мой единственный родственник, к тому же, я ему по гроб жизни обязан… Может, вы уже перестанете делать вид, что терпеть друг друга не можете? Или вы в самом деле поругались сильно, пока я был… не в себе?

Я моргаю, изо всех сил пытаясь не отвести взгляд, смотреть в лицо мужа твердо и спокойно, и холодею внутри.

Он почувствует! Он непременно все узнает!

– Нет… – непроизвольно облизываю губы, – просто… ты прав, он – тяжелый человек… И я вообще с ним толком не общалась, когда он жил здесь, понимаешь? Поэтому нам нечего делить… Просто… Я была не в том состоянии, чтоб выстраивать отношения с ним, а сам он… Не разговорчивый. Я вот не знаю даже, что такое кап-два?

– Капитан второго ранга, – отвечает Сева, затем обнимает меня, гладит по спине, – милая, я понимаю… Ты такого натерпелась… Ты прости меня, пожалуйста, прости… Если бы я сам знал, если бы я мог вспомнить…

Я ничего не отвечаю, только прижимаюсь к нему, вдыхаю родной запах, хлюпаю носом, чувствуя себя конченной дрянью. Опять, в который раз.

Мало того, что вру мужу, лицемерка, так еще и заставляю его испытывать стыд за то, в чем он не виноват.

Дело в том, что Сева еще не до конца пришел в себя, восстановил память. И не помнит вообще ничего, что происходило перед тем, как он попал в беду. Не помнит, что делал в той квартире, кто его ударил, за что. И про кредит не помнит. И куда деньги дел, тоже.

Провалы в памяти – это вполне обычно дело для таких травм.

Кроме этого, Сева не помнит и часть нашей с ним совместной жизни, например, нашу свадьбу, какие-то детали из прошлого.

Врач говорит, что это нормально, и скоро память восстановится.

И торопить, наседать нельзя.

Да я, собственно, и не собиралась.

Тем более, что коллекторы больше не звонили, не давили и вообще никак не проявлялись в моей жизни.

Похоже, Иван серьезно напугал того мерзавца, что пытался приставать ко мне, и отвадил таким образом от квартиры. Хотя, это странно, конечно…

Когда в деле замешаны деньги, никакие угрозы от частных лиц не подействуют. Наоборот, я бы не удивилась, если бы к нам заявилась полиция, и Ивану предъявили обвинение…

Но никого и ничего.

Словно вокруг внезапно оказалось безвоздушное пространство и всяким болезнетворным бациллам попасть через него ко мне было невозможно.

Эта ситуация не изменилась, и когда Иван перестал жить в нашей квартире.

Я не сразу обратила внимание на резкое исчезновение всех тех раздражающих вещей, что раньше так сильно занимали мое время, слишком поглощенная калейдоскопом событий, накалом эмоций в моей жизни.

А потом Иван съехал, перестал служить постоянным живым раздражителем, напоминанием о том, какая я лживая и распутная, перестал сводить меня с ума одним своим видом и взглядами двадцать четыре на семь.

И Сева неожиданно начал очень быстро поправляться, похоже, врач оказался прав, мы преодолели плато, и теперь выздоровление стремительно набирало обороты.

На работе тоже все более-менее устаканилось, третья четверть подходила к концу, все было привычно и спокойно…

О том, что совсем недавно меня терзали бесконечно звонки и коллекторы, я вспомнила совершенно случайно, как-то вечером, перед сном.

Спали мы с Севой по-прежнему раздельно, врач рекомендовал покой, и я лицемерно об этом сожалела, а в глубине души выдыхала. Даже просто спать с мужем, делить одну постель, после того, что я сделала, казалось кощунственным. По крайней мере, пока.

Да и сны меня мучили всякие… Те самые, которых не должно быть у нормальной замужней женщины.

Но я, как выяснилось, очень далека от нормальности.

Мысль о том, что мне давно уже никто не звонит, не преследует, а, между тем, я вообще не платила больше ни процентов, ни основное тело кредита, пришла вечером перед сном.

И настолько она была внезапной, что я села на кровати и схватила телефон, открывая папку спама и пытаясь понять, когда в последний раз получала звонки и угрозы.

Посмотрела, посчитала…

Отложила телефон.

Попыталась вспомнить, когда мне звонил участковый. Он, кстати, тоже куда-то пропал после того случая на Новый год.

И всякие нелепые заявления прекратились. Словно и не было их. А ведь участковый говорил, что по каждому заявлению будет проведено официальное расследование… Это что же, все? Закончено расследование? Почему мне не треплют нервы, почему никуда не вызывают?..