Опьянённая поцелуем, я не сразу начала соображать. Да и потом оказалось непросто сложить вместе поцелуй, сияние, напуганных волков.

Что произошло?

Ответ, который напрашивался, был столь же очевиден, сколько невероятен.

Неужели это магия?

О ней я слышала в детстве. В сказках, которые мне рассказывали бабушка и няня. Когда-то наш мир был наполнен магией, и люди, владеющие волшебной силой, встречались на каждом шагу. Смелые и могущественные, они могли одним движением брови сровнять с землёй гору и осушить море. Или озеро, я точно не помнила.

Магии в мире было очень много. И волшебники не жалели её, чтобы исполнять свои желания. Ну и других людей, конечно, за определённую плату.

В конце концов, магия иссякла.

Волшебники искали источники, из которых можно продолжать черпать силу. И на пути к этим источникам их ожидали разные приключения. Я очень любила эти сказки.

Особенно одну, где источником силы оказалась прекрасная девушка. Они с магом полюбили друг друга, выдержали все испытания и потом жили долго и счастливо. В их поместье всё цвело и колосилось, в реках было полно рыбы, а в лесах – дичи.

Получается, незнакомец – маг?

Я взглянула на него иначе, с уважением. И тут же засомневалась. Это ведь только сказки. Если магия и существовала в нашем мире, она исчезла за сотни лет до моего рождения.

Тогда что сейчас произошло? Что за сияние окружало нас с мужчиной? Или, скорее, его одного, а я просто оказалась рядом. И почему волки, вместо того чтобы нас растерзать, убежали, жалобно скуля?

Вопросов стало намного больше, чем когда я его только увидела. И, чтобы получить ответы, нужно привести незнакомца в чувство и хорошенько порасспросить.

Ой, он же ранен!

Если буду тут сидеть и рассуждать, расспрашивать станет некого. Надо тащить его домой. Да и сама я порядком замёрзла. Как после бегства волков опустилась на заснеженную ступеньку, так и продолжала сидеть. Даже не знаю сколько. Руки противно дрожали. И ноги, кажется, тоже.

И всё же пришлось подниматься и затаскивать незнакомца наверх. Сам он больше в себя не приходил и помогать мне в транспортировке не собирался.

Когда я затащила его домой, уже окончательно стемнело. Печь погасла, пришлось раздувать угли и подкидывать дрова. Потом зажигать свечи.

Всё это время мужчина скромно лежал на полу и не жаловался. У меня даже возникла мысль, так его и оставить до утра. Не в сугробе ведь, не должен замёрзнуть.

Но потом стало стыдно. Да, я устала, но он ведь ранен. К тому же это его волшебная сила спасла нас обоих. Ну или какие-то фокусы. Вдруг он учёный и изобрёл какой-то прибор или порошок, или ещё что-то, отпугивающее волков? И магии в том сиянии вовсе не было.

Эта мысль почему-то меня расстроила. Только что ожившая, самая любимая сказка из детства, вдруг оказалась не более чем вымыслом. В общем, тем, чем и была изначально.

Я никогда в жизни не сталкивалась с магией. Считала её выдумкой. Почему же сейчас ощущала такой острый укол разочарования?

Наверное, я слишком устала, пока тащила незнакомца. Ещё и перепугалась, когда волки кинулись ко мне. Отдохну, высплюсь хорошенько и перестану думать всякие глупости.

Я стащила с печи тюфяк и водрузила его на лежанку. Устрою незнакомца здесь. Если затащу, конечно. А себе постелю тулуп. Спать, конечно, будет жестковато, но это ведь только на одну ночь. Завтра наведаюсь в людскую и принесу ещё тюфяк. Или лучше пару, они там тонкие.

Как и ожидала, труднее всего оказалось затащить незнакомца на лежанку. Но я справилась. И только когда начала его раздевать, подумала, что нужно было начать с этого. И легче, и удобнее.

Всё снимать не стала. Стянула сапоги и бекешу, а рубашку разрезала. Вряд ли он будет возмущаться, она всё равно теперь больше на тряпку похожа. Окровавленную.

Кровь всё ещё сочилась из длинного пореза поперёк ребер. Рана показалась мне ужасной в мерцающем свете свечей. К тому же я очень смутно представляла, что с ней делать. Кажется, порезы принято зашивать. Но мне стало дурно от одной лишь мысли, что придётся протыкать иголкой живого человека.

Может, само как-то затянется?

Я дождалась, когда закипит вода в чугунке и бросила в неё ещё один клочок от моей сорочки. Всё равно ни на что другое она уже не годилась.

Потом осторожно промакивала ею кровь, стараясь смотреть в сторону. Голова и так кружилась от усталости и страха причинить боль.

К тому же я не знала, чем ещё могу помочь. Промывания чистой тряпицей мне казалось недостаточно, но больше ничего не приходило в голову. Уже собираясь замотать рану оторванной от подола лентой, я вспомнила о своём сокровище.