Я медленно побрела в душевой отсек, где наскоро привела себя в порядок, затем на камбуз. Только пройдя весь утренний круг, я ощутила готовность встретить этот день лицом к лицу. На капитанском мостике, свесив голову со спинки кресла, спал ДеВель. Его поддерживали ремни и не давали съехать на пол. Судя по надписям на основном дисплее ходового пульта, маневровые двигатели скорректировали траекторию в автоматическом режиме, в соответствии с заданной программой — и это разбудило меня, но не ДеВеля.

Я аккуратно отрегулировала кресло, откинув спинку и уложив пилота в более-менее удобное положение. Затем нашла второй наушник интеркома и стала пролистывать все доступные каналы связи на предмет интересной информации. Но я либо слышала бесконечные ряды цифр, посылов и отзывов, либо узкоспециальные беседы.

На одном канале переговаривались торговые суда. Из обрывков беседы удалось узнать, что несколько транспортников завернули на таможне с подозрением на заражение. Никто так и не понял, в чем сложность, и то ли груз проблемный, то ли экипаж болен, но этой новости всем хватило, чтобы испугаться и засорить частоту обсуждениями. На доступных военных каналах шли стандартные переговоры и ничего более. Сначала я несказанно удивилась, что они вообще ловятся, и только через минуту вспомнила, что наш корабль, построенный по военному проекту, изначально был боевым, поэтому его аппаратура позволяет работать на специальных частотах армии, полиции и правительства. Некоторые каналы связи требовали паролей для дешифровки сигналов, видимо, после перепрошивки бортового компьютера «под гражданку».

Потом меня осенило: все боевые корабли Империи были потенциально «военнобязанными», более того, они по закону принимали участие в сражениях, когда стояла угроза населенным планетам, поэтому имели доступ к основной частоте, на которой армия и правительство могли управлять боевыми действиями всего флота, в том числе — и мобилизованного.

Я отложила в сторону передатчик и осторожно оглядела приборы перед собой. Судя по навигационным экранам, после корректировки курса мы уверенно летели к таможенному посту. «Солнце» изрядно разогналось за прошедшее время. Основные двигатели молчали, отчего казалось, что мы зависли в пустоте и тишине.

Я стала копаться в багажном отделении под приборной доской и выудила оттуда три изрядно потрепанных тома руководства по эксплуатации. На кораблях нового поколения существовал автономный терминал, в котором и находилась вся информация о корабле. Но в старых аппаратах еще можно было отыскать пластиковую версию. Кстати, как показывала практика, магнитные пушки зансиви выводили из строя всю технику на корабле, поэтому я была за материальный эквивалент руководства, который не горит, не тонет и не может быть выведен из строя.

Я откинулась назад, чуть покачавшись в просиженном кресле, и стала листать книги, начав ознакомление с основных характеристик корабля. Нужно сказать, что несмотря на годы обучения, я понимала лишь каждое третье слово. Настоящие пилоты обучались только в Имперском корпусе. Эту монополию на знания можно сравнить с уровнем обучения в Академии. Нигде больше не получить образование настолько полное и глубокое, как на одном из трех факультетов моей альма-матер. Можно найти персонального учителя, можно пытаться освоить материал самому, но лишь гениальные единицы могли стать Архимагом без Академии. Точно так же было и в этом мире. Я едва ли могла быть вторым пилотом без обучения в Корпусе, в то время как ДеВель являлся гением-исключением и чувствовал корабль на интуитивном уровне.

Мое внимание привлек мигающий красным огонек на панели связи. Я быстро пролистала руководство. Сигнал вызова, ожидающий ответа. По спине пробежал неприятный холодок. Я растолкала ДеВеля, чувствуя угрызения совести, но он совершенно не обиделся. Не покидая кресла, он освежил лицо влажной салфеткой, нацепил очки и принял из моих рук первый подвернувшийся тюбик с какой-то едой.

— Ну, что ты хочешь сказать, солнышко мое?

Я чуть напряглась, но потом с облегчением поняла, что он говорит с кораблем. Его длинные пальцы пробежались по приборной доске, как по клавишам музыкального инструмента.

— Нам вослед отправлен сигнал с «Асвиора», — проговорил он чуть неразборчиво, потому как держал во рту кончик тюбика, пока обе руки были заняты пультом. Затем удовлетворенно откинулся на спинку кресла, высосал тюбик и кинул его в мусороприемник под креслом. Затем помахал рукой перед лицом.

— Это не ожидающий вызов, просто видеописьмо, если мы его откроем, нас никак не отследят. Никто даже не узнает, получили ли мы его вообще. Открыть?

Я замялась. Учитывая, что письмо со станции, резонно предположить, что оно от Астроила. Если бы ко мне обращался Император, то сообщение бы пришло сразу с планеты.

— Других терминалов на корабле нет? — попыталась я выкрутиться.

Но ДеВель покачал головой, не отрывая от меня взгляда.

— Никакой лжи, договорились? — проговорил он. — Я должен понимать всю ситуацию в целом, иначе не смогу адекватно действовать. А мне нужно знать все подводные камни.

— Да нет там никаких подводных камней, — недовольно буркнула я. — Только много лирики и эмоций. Ладно, включай. Но я не несу ответственности за то, что ты услышишь.

ДеВель с сомнением глянул на меня, затем щелкнул кнопкой. Лобовое стекло стало матовым и на нем возникло серьезное, чуть бледноватое лицо Астроила. Он был без кителя, который, видимо, все еще лежал где-то в вентиляции. Я ожидала чего угодно, но только не того, что он будет улыбаться. Казалось, он глядит прямо мне в глаза, выдерживая паузу. Тяжело представить, что это просто запись.