Тряхнув головой, Ифе почувствовала резкую потребность вдохнуть воздух сепата, увидеть небо, не затянутое тучами Дуата. Почувствовать себя по-настоящему живой.

Это желание было настолько сильным, что её лёгкие, не получившие в тот же миг прилива свежего воздуха, сжались, заставляя аментет вскочить на ноги. Комната поплыла перед глазами.

Она даже не заметила, как Анубис оказался рядом, поддержав её под руки.

– Тебя нужно вывести на улицу? – проницательно спросил бог.

Ифе смогла лишь качнуть головой.

– Н-нет. То есть да. Но самой. Я должна побыть одна…

Убедившись, что девушка крепко держится на ногах, бог отступил.

Её взгляд скользнул по разметавшимся по полу кудрям спящего Кейфла. Позабыв обо всех, кто присутствовал в комнате, Ифе опустилась рядом с ним на колени. Она провела кончиками пальцев по спокойному лицу спящего хекау, спустилась к шее, чувствуя пульсацию крови. «Он жив… Жив».

Теперь она действительно могла подышать, спокойно и со знанием того, что вся их авантюра с Дуатом действительно удалась.

Нетвердыми шагами аментет двинулась к выходу из лавки.

Вслед ей прозвучал голос Мив:

– Сейчас ночь. Патруль меджаев прошёл недавно, так что пока можно ничего не опасаться. Но от лавки не отходи – знаю я, как ты манишь к себе опасность.

«Спасибо, Мив. Снова помогаешь…» Кивнув старушке, Ифе открыла дверь.

Ночь над Городом Столбов была окутана тишиной и покоем.

Дома песчаного цвета, которые сейчас были голубоватыми и тёмно-синими, крыши, освещённые лунным светом, навесы, под которыми поутру зазвучат споры и крики торговцев, – всё это было так знакомо.

Первым, что Ифе ощутила, глядя на окружающий её мир, было… Чувство. Город Столбов вызывал у неё много чувств, но одно из них было особенно сильным и даже непривычным. Прежде не знакомым, или просто забытым… «Такое чувство, как будто я… Дома».

Ифе не могла точно сказать, откуда взялась эта мысль, не могла описать и то ощущение в груди, которое ей завладело. Однако, осматривая пустую базарную улицу, Ифе думала, что до того, как стать аментет, она могла бывать здесь. «Мне кажется, я помню это место. Не из-за прошлого возрождения и не из-за побегов от меджаев».

Перед глазами девушки мелькнул образ малышки, со смехом бегущей между домами.

«Это я?.. – думала она. – Воспоминание или воображение?»

Город Столбов принёс ей столько счастья и столько страхов. «Как я могу считать это место домом?» Но теплу в груди объяснить домыслы разума было очень сложно, и, не успела Ифе разобраться в собственных чувствах, как дверь в лавку снова открылась.

На улицу вышла Мив.

– Прости, что тревожу, – тихо сказала старушка. – Просто я волновалась за тебя. И… Я скучала, внучка.

Старушка устало опёрлась о стену своего дома. Ифе понимала, что ни о каком родстве Мив не говорила – слово «внучка» было выражением тепла и искренности.

– Я тоже скучала. И не понимала, насколько сильно, пока не увидела вас здесь.

Слова были неспособны передать всю глубину радости от встречи и смятения, которые чувствовала аментет. Она надеялась, что Мив просто кивнёт или снова обнимет.

«Да, я бы хотела, чтобы она обняла меня», – с трудом улыбнулась Ифе.

Однако торговка платьями не двигалась, с тревогой глядя ей за спину.

– А-э… – из горла Мив вырвался скрипучий стон.

Что бы она ни пыталась сказать, у неё не вышло. Старушка замерла с не до конца вытянутой вперёд рукой.

Если Ифе и научилась чему-то после второй смерти, так это не доверять тому, кто подходит со спины. А в том, что Мив указывала на кого-то, сомнений уже не оставалась.

Ифе, не оборачиваясь, кинулась в сторону двери в лавку. Она открыла рот, чтобы позвать на помощь, но не смогла произнести ни слова. Она замерла, не в силах контролировать собственное тело, в точности, как Мив.

Короткая вспышка грязно-лилового цвета ослепила аментет, и перед дверью лавки появились точные копии её и Мив, тихо о чём-то разговаривающих.

«Что происходит?! Почему я здесь, но в то же время там?..» Ифе не слышала шагов. Просто в одно мгновение перед ней шагнул высокий худощавый мужчина с впалыми щеками. Его чёрные узкие глаза, под которыми залегли глубокие тени, бесстрастно смотрели на аментет.

– Djet medu ar kha dua, – тонкие морщинистые губы сложились в формулу хека.

И, едва не сходя с ума от ярости и бессилия, Ифе в очередной раз лишилась чувств.