Какую уж ни на есть грязную.

Боги, он становился такой размазнёй.

– Расскажи ей про золотую татуировку, Тристан, – тихо проговорила Клэр.

Да уж, на душе было нечисто.

– Неправильно принуждать её согласиться на такие вещи, даже не объясняя ничего.

– Ей это никак не вредит, – возразил он, опасаясь, что первое же доброе дело за много лет ушло далеко за рамки допустимого.

Он искренне собирался заключить с ней сделку – если бы она предала его доверие, чернила должны были ядом впитаться в её тело. Тогда он знал её всего лишь день, так что никаких причин пойти по другому пути он не видел… А потом посмотрел ей в глаза.

Такие честные, такие искренние. И он… испугался. С ней могло столько всего случиться, столько людей, которым она доверяла, могли предать и уничтожить её. Тогда Тристана бесило, что это вообще волнует его, он не мог понять, почему эта девушка с громким голосом и переизбытком энергии вызывала такое желание оберегать её.

Так что вместо зелёных чернил, которые использовались в таких случаях, он взял золотые, поскольку их основной задачей – о чём, как правило, никто не знал – была защита. Они ограждали от любого зла, а если зло и встречалось на пути, Тристан узнавал об этом. Такое же золотое кольцо опоясывало его бицепс, так что, когда она встречалась с истинной угрозой жизни, он узнавал – так или иначе. Золотые чернила были переменчивы: они подчинялись собственному ритму и сами решали, как показать, что Сэйдж нуждается в нём. Эта непредсказуемость мешала, но так было лучше, чем никак.

Оба раза, когда Сэйдж была в опасности, золотое кольцо нагревалось – когда на них напал гивр и когда она бежала по стене с тикающей бомбой, хотя в тот раз эффект сработал не сразу: магия заклятья стала ненадёжной после того, как он потратил так много собственных сил. Защита золотых чернил недолюбливала его дар. Она была в этом не одинока. При всякой опасности, которая угрожала Эви, кольцо на руке так жгло, что он разделял её боль.

Он объяснял себе это практической необходимостью знать, когда ассистентке грозит беда.

И собирался держаться за эту ложь до последнего.

– Да, татуировка ей не повредит, но навсегда останется на её теле. – Клэр подняла бровь, дожидаясь, когда до Тристана дойдёт.

Но он уже всё понял – и понял, что он скотина.

– Ладно, оставим это. – Татьянна склонилась к нему. – Ты приблизился к пониманию, кто тебя продал?

– Он не из замка, – просто ответил он, ощущая себя как никогда потерянным и раздавленным.

Гвардейцы, люди высшей верности – вынужденной, – не нашли ни единого свидетельства тому, что кто-то из ста двух сотрудников виновен. Оставалось только переключиться на другое предположение: что кто-то проникал в замок и выбирался из него прямо под носом у Злодея. От внимания которого к тому же не ускользнуло, что это всякий раз происходило, когда его не было рядом, чтобы почувствовать, разыскать и выпотрошить.

Вариантов было слишком много, а к ответам Злодей даже не приблизился.

– Просто убью короля Бенедикта, и можно будет ни о чём больше не тревожиться.

В последнее время Тристана не оставляла головная боль, а единственная, кто могла помочь облегчить состояние, уже ушла домой.

– Звучит неплохо, – цинично согласилась Татьянна и закатила глаза, получив от Клэр гневный взгляд.

– Убийство – это не выход. – Клэр нахмурилась.

– Ценю твою высокую мораль, сестрёнка. Но убийство, как правило, это мой любимый выход.

Клэр ответила не сразу, она оглядывала его глазами, так похожими на его собственные.

– Я удивлена, что ты так заботишься о своих… сотрудниках. – Она использовала множественное число, хотя речь шла о конкретном человеке. – Сперва думала, что Малькольм преувеличивает.

– Он не преувеличивал. – Тристан не нашёл в себе сил соврать. – Вообще-то, скорее всего, преуменьшил.

Клэр кивнула.

– Ну, я надеюсь…

– Сэр! – Марвин, его любимый (если, конечно, у него таковые были, а он, разумеется, любимчиков не заводил, как и полагается злу) – его нелюбимый – гвардеец вбежал в двери. По лицу катился пот после бега по лестнице. – Пришла депеша! Кили велела немедленно передать вам!

Марвин протянул письмо, но согнулся пополам, чтобы восстановить дыхание.

– Да уж. – Блэйд подошёл и хлопнул Марвина по спине. – Эти ступеньки сами по себе пытка.

– Очень смешно, – бросил Злодей, протягивая руку за письмом, быстро распечатал и просмотрел страницу. От увиденного застыла каждая мышца в теле.

– Что? Что они нашли? – спросила Клэр.

– Клэр… – Он умолк, озадаченно онемел. – Тот рыцарь, который купил у тебя синие чернила, а у Малькольма часы…

– Ну? – нервно подтолкнула Клэр. Остальные, включая Малькольма, внимательно слушали.

– Он умер.

– Что? – Клэр, пошатнувшись, вцепилась в короткие тёмные локоны, может, даже выдрала прядь. – Кто-то добрался до него первым?

– Нет, ты не поняла. Этот рыцарь, Ларк Морэй, погиб на следующий день после покупки. Он не смог бы забрать у Малькольма часы. К этому времени он уже умер. – Тристану казалось, что он покинул тело, отделился сам от себя, пока разум осознавал, что это значит. – Всё это время мы шли по ложному пути.

– Выходит, это не он заложил бомбу, – недоверчиво произнесла Клэр. – Но тогда… – Она испуганно прикрыла рот руками. – Бархатец.