– Я не догадалась ни по чернилам, ни по приглашению встретиться с абсолютным целителем, которое лежало в моей комнате, ни по записной книжке, которую ты подарил мне в первую же неделю. – У неё сорвался голос, и она отвернулась, чтобы вытереть слёзы. – Но когда я услышала имя, которым ты назывался Клэр, то поняла: это ты.

Отец упал на пол, уставился в потолок остекленевшими потрясёнными глазами. Она опустилась рядом с ним на колени, взяла его безвольную руку.

– Это лекарство, которое я тебе дала, то, от Татьянны… На вкус было другое не потому, что оно новое, а потому, что это медленное снотворное. – Голос лился приторным мёдом.

Отец прохрипел лишь одно слово:

– Ты…

– Да, я всё знала. Знала ещё до того, как вошла в дверь. – Она покачала головой. – Надеялась, что ошиблась. – Она вздрогнула, когда отец протянул ей слабую руку, вытерла непрошеную слезу со щеки, не меняясь в лице. – Но я не ошибалась, пап. В моём мире нет места человеку, который причинил мне столько боли, сколько причинил ты. Ты не смеешь ходить со мной по одной земле и дышать одним воздухом. Никакого покаяния, никакого прощения. Твоей сказочке конец. Дальнейшая твоя судьба меня уже не волнует.

Она говорила твёрже, чем чувствовала себя, а отец заговорил в последний раз.

– Он… чудовище, – прохрипел он.

Она поняла, о ком речь.

Эви выпустила руку отца и коснулась ладонью его щеки.

– Кто из нас не чудовище? Моё хотя бы не прячется в тени.

А потом её отец, тот самый предатель, закрыл глаза.

Тристан промок до костей.

Он яростно скакал через лес, перемахивая ручьи и валуны, почти ничего не видя сквозь стену дождя. Показалась знакомая развилка, он с облегчением увидел домик, из окон которого лился свет. Что плохого может произойти в таком гостеприимном на вид доме?

«Боги, он убьёт её?»

Нет. Он не смог бы. Но этот человек – тот, кто подбросил бомбу, зная, что Сэйдж запросто может погибнуть. Эта мысль горела в его голове, когда он спрыгнул с лошади, торопливо завел её под навес в конце дорожки и пинком распахнул дверь.

– Эви! – позвал он, понимая, что, если в этом доме и остались какие-то секреты, он сейчас все их выдаст. Но ответа не было, только тихий всхлип донёсся из коридора. Тристан бросился туда и резко остановился, увидев, кто это.

Лисса Сэйдж была маленькой, волосы торчали у неё во все стороны. Он не сомневался, что не найти на земле человека, с которым у него было бы меньше общего, но она посмотрела на него, словно доверяла, и заплакала:

– Мистер Маверин, кажется, папа делает больно сестре…

Он торопливо опустился на колени, не приближаясь к ней, чтобы не напугать. Странно само по себе: обычно он как раз хотел напугать, особенно когда желал получить ответы.

– Где они, Лисса? – спросил Злодей, отбрасывая мокрые пряди с лица.

– В кабинете. – Она показала на закрытую дверь справа. Оттуда не доносилось ни звука. – Я слышала, как они кричали, потом Эви заплакала, и такой звук, будто кто-то упал.

Он откашлялся, стараясь не выказывать страха.

– Уверен, они просто поссорились. – Он обернулся к Татьянне, которая вошла вслед за ним, стряхивая воду с плаща, а затем с косичек. – Отвези леди Лиссу в замок, – попросил он и протянул девочке руку, которую та с готовностью приняла. Девушки из семьи Сэйдж явно не испытывали недостатка в отваге.

– А что насчёт… – Татьянна могла сказать что угодно. Что насчёт Эви? Что насчёт похищения ребёнка? Что насчёт того, что девочка окажется в месте, связанном с кражами, убийствами и пытками? Не упоминая уже смертельно опасных тварей и сомнительную компанию отрубленных голов на входе.

– Зайдите через чёрный ход. И укрой её от дождя.

Татьянна завернула Лиссу в свой непромокаемый плащ, та тут же прижалась к ней.

– Я подруга твоей сестры. Побудешь немного с нами, – ласково сказала Татьянна, ведя Лиссу к дверям и наружу, где сверкала молния и хлестал дождь.

– Эви не горничная, да? – Невероятно, но голос Лиссы заставил Тристана слегка улыбнуться, как когда-то заставлял голос собственной сестры. Но улыбка померкла, едва он вспомнил, зачем приехал, и подкрался к двери кабинета.

Прижался ухом, но внутри стояла тишина, от которой у него сильнее билось сердце.

Опустив ладонь на ручку, Тристан медленно повернул и открыл со скрипом, похожим на стон. Увидев наконец всё, он остановился с открытым ртом.

Она была здесь, живая. Он душераздирающе вздохнул от облегчения, а потом рассмотрел и другое. Тело мужчины – вероятно, её отца – неподвижно лежало на полу.