— Никак нет. Раненого бойца привез к вам на побывку, — отрапортовал Валька, показывая на Слезкина. — Начальник послал.

Моисей, забыв о проделках Дудкина, засуетился.

— Степка! — крикнул он сыну. — Помоги ребятам!

— Да вы, Моисей Васильевич, не беспокойтесь. Мы сами справимся, — сказал Слезкин, знакомясь со стариком и его сыном.

Обиженный Дудкин отвязал коня и, собираясь ехать, вставил ногу в стремя.

— А ты это куда собрался, Хлыщ Иваныч? — грубо остановил его Моисей. — Заходи, чайком хоть угостись!

— Мне начальник велел не задерживаться, — небрежно ответил Валька, делая вид, что не очень-то и нуждается в моисеевском гостеприимстве.

— Заходи, заходи, скажешь, что я задержал! — бросил Моисей, направляясь в дом.

Пограничники переглянулись. Слезкин, подбадривая товарища, подмигнул.

— Возьми у меня в переметной сумке ламповое стекло, отдай старику, — сказал он. — Может, подобреет…

Валька пошел за стеклом, а Костя, сбросив со спины мешок, направился в дом. Пожав руку Фекле, он вдруг увидел Зойку. Она стояла у печки, в лицо ей бил солнечный свет из окна. Слезкин изумленно остановился и смотрел на нее, онемев. Зойка, прищурив бедовые глаза, изогнув одну бровь, беззвучно смеялась над ошалевшим пограничником.

— Ну, что у вас новенького? Как дела на фронте? — словно издали донесся до Слезкина голос Моисея.

Вошел Валька, подал старику стекло и бодро сообщил:

— Кукушкин послал!

— Спасибо, спасибо! — поблагодарил Моисей, беря стекло, обернутое соломой. — Вот ведь, паря, дела-то какие! — обратился он к Слезкину. — Чего бы это стеклышко стоило? А без него, как без рук… Так что на фронте делается?

— На фронте дела улучшаются. Армия наша на многих участках перешла в наступление. Немцы драпают. — Слезкин вытащил из мешка кипу газет, подал Моисею.

Старик разложил газеты на столе, начал рассматривать снимки. Степка подсел к отцу. Фекла, примостившись на скамейке у окна, что-то вязала стальными спицами Зойка пошла в сени. Дудкин, делая вид, что собирается выбросить на улицу окурок, направился за ней. Моисей оторвался от газеты, исподлобья поглядел на него, повелительно крикнул:

— Зойка, хватит хвостом крутить! Ставь самовар, ребята чаевничать будут…

Зойка вернулась с буханкой хлеба, укоризненно посмотрела на деда, ничего не сказала, начала резать хлеб. Слезкин не знал, куда деть свои руки и ноги. Дудкин кивнул на вещевой мешок, как бы говоря: «Ну, чего сидишь? На готовенькое приехал?»

Слезкин развязал мешок, вежливо позвал девушку:

— Зоя Иннокентьевна, вас можно на минутку?

Девушка подошла. Подавая стопку книжек, Костя сказал:

— Это — вам. Ребята говорили, что вы любите читать… А это — на общий котел, — показал он на продукты.

Лицо девушки засияло. Положив книги аккуратной стопкой на полку, Зойка ласково посмотрела на гостя. И опять Слезкин не знал, куда деть свои руки и ноги.

Сели за стол. Валька проворно уминал залитый сметаной творог, запивая чаем. Степка, медленно пережевывая ржаной хлеб, как всегда, помалкивал. Наслышавшийся всякой всячины о дальджиканцах, Слезкин смущенно водил по сторонам глазами и беспрестанно дул в кружку. Ему казалось, что все на него смотрят.

— Не стесняйтесь, ешьте, — говорила Фекла, лаская бойцов материнским взглядом.

— Конешно. Какое может быть стеснение! Будь как дома! — подбадривал Моисей.

Костя смотрит на Зойку. Она чуть-чуть кивает ему головой. Дудкин сверлит девушку ревнивым взглядом.

— Ты сам-то откуда будешь родом? — спрашивает Моисей.

— Из Казахстана.

— Это далеко отсюда?

— Далеко. Суток шесть-семь поездом ехать.

Моисея интересует, что это за страна такая — Казахстан, кто в ней живет, какое там хозяйство, какая природа. Старик задает вопрос за вопросом. Слезкин отвечает, как в тумане. Он смотрит на Моисея, а видит только Зойку. Рассказывает о богатствах родного края, а слышит, как шуршат рукава ее платья, когда она разливает чай. Он знает, что это она звякнула посудой, а не Фекла.

Вдруг все время молчавшая Зойка спрашивает:

— А как получилось, что вас ранили?

Слезкину кажется, что голос ее звучит нежно, зазывно.

— Преследовали нарушителя. Он из засады и обстрелял.

— Да-а! — протянул Моисей. — Тут уж смотри в оба, а то можно и совсем «шапку» потерять. Нарушители всякие бывают.

— Говорят, опытный был. Много раз на участке появлялся. Кулунтай какой-то…

— Ку-лун-тай? — Моисей резко поворачивается на скамейке, нахмуренными глазами долго смотрит на Слезкина.

— Кулунтай, говорят.

— И упустили?

— Упустили… Политрук ранил его в ногу, а взять не удалось… Но мы его еще возьмем, пусть только появится, — торопливо заверил Слезкин краснея.

— Выходит, паря, мы с тобой крестники — Моисей без стеснения заголил рубашку, показал фиолетовый рубец, отчетливо видневшийся на боку. — Это ведь тоже его отметина! Несколько лет я только и ношу думку о встрече с этим бандитом. Думал, что он подох уже. А он, окаянный, еще живой, оказывается.

После обеда Дудкин уехал.