— Ты, паря, об моих часах не тужи. Говори лучше, что ставить будешь?

— Спорь, Сенька, не бойся, — поддержал рябого парнишка лет шестнадцати, дымивший самокруткой. — На покосе пригодятся. Они небось со звоном. Утром не проспим.

Сенька заколебался. Порывшись в карманах, он вытащил три красненькие тридцатки, протянул старику.

— Девяносто? Мало! — закричал старик. — Как-никак — часы. Да не простые. Мне их в Порт-Артуре сам генерал Лохвицкий подарил, в русско-японскую, с дарственной надписью…

Любопытные потянулись к часам, принялись разбирать полустершуюся надпись на крышке. Кто-то спросил:

— Это не тот ли Лохвицкий, что в гражданскую с Меркуловыми якшался?

— А кто его знает, может, и тот.

— Если тот — и даром не надо. Зверюга! Моего батьку под Иманом беляки расстреляли по его приказу, — проговорил Сенька, пряча деньги в карман.

— Бери, Семен. Все будет память об отце. Как зазвонят — вспомнишь, — сказал какой-то капитан.

— Так ведь не хочет! Мало, говорит.

— На какую ставишь? Я добавлю, — предложил капитан.

Сенька показал на караковую трехлетку под солдатским седлом.

— Лошадка ладная! — согласился капитан, протягивая парню с полдюжины тридцаток.

Генерал перегнулся через перила, сказал старику:

— Проиграешь, отец. Напрасно связываешься.

— Никак нет, ваше… товарищ генерал, — возразил старик. — Не должон бы…

Судья что-то прокричал в мегафон. Всадники начали готовиться к старту.

На трибунах продолжался спор. Кто-то предлагал поставить на кон чудом сохранившуюся у свекрови поллитровку самогонки, кто-то на все лады расхваливал черкесский, с блестящими наконечниками пояс, кто-то готов был отдать «на все сто» обкуренную трубку.

После первых удач любимцем публики стал Айбек. Но от ставок на него удерживала Незабудка. «Хватит ли у нее сил на такую дистанцию?» — сомневались знатоки…

Торопов видел, что всадники, готовые к старту, волнуются. Волнуются и кони. От нетерпения они бьют копытами, трясут головами. Под гладкой, вздрагивающей кожей ясно видны узловатые мускулы, густые разветвления жилок, пульсирующие сосуды.

Торопов прижимает к глазам бинокль, осматривает конную группу, сравнивает лошадиные ноги, мышцы, груди. Судьба скачек зависит прежде всего от них. Вздрагивают чуткие ноздри, вспыхивают огнем злые глаза, бередят азартную душу Торопова. Он ревниво сравнивает коней с абдурахмановской Незабудкой. «Вы еще не знаете, что это за лошадь! — думает он. — Это она с виду неказистая! Она еще покажет себя!»

Он беспокойно всматривается в лица всадников. Чтобы заставить вовсю работать сердце, легкие, ноги лошади, надо уметь понять характер коня, его настроение. Это может сделать лишь человек, знающий и любящий коня.

Торопов долго вглядывается в бронзовое, скуластое, непроницаемо спокойное лицо Айбека. «Не подведет», — уверенно думает он.

С таким же вниманием следят за всадниками офицеры штаба, начальники застав, коменданты — люди, знающие толк в кавалерийском деле. Кто же будет счастливцем? Кому победным звоном прозвучит колокол?

А всадники ведут себя по-разному. Одни с безразличным видом стоят возле коней, другие со спокойной величавостью уже восседают в седлах, третьи беспрестанно крутят головами, оглядываются на зрителей, четвертые нервно ходят вокруг своих лошадей.

Генерал задержал бинокль на Абдурахманове, сидевшем верхом вполоборота к трибуне. Лицо стрелкинского кузнеца было хмурое. Словно почувствовав на себе взгляд, боец развернул Незабудку, стал к зрителям спиной. Потом, взглянув на судью, он что-то шепнул лошади, раза два-три вздыбил ее на «свечку», слегка пришпорил и послал рывком вперед. Прогнав Незабудку на кентере — тихом галопе — до ограды ипподрома, Айбек вернулся обратно и остановился на прежнем месте.

Начальник войск округа — опытный конник — догадался, на что рассчитывает маленький джигит. Уловив, в какой именно момент он начал горячить лошадь, генерал улыбнулся и, толкнув в бок Турова, сказал:

— Что, Степан Семенович, может быть, и нам тряхнуть стариной, а? Давай стукнем по рукам ради интереса!

Туров лукаво покосился на генерала.

— Высмотрели, товарищ генерал, не иначе! Скажите на кого — я прикину, стоит ли рисковать?

— Угадай!

Кое-кто из бойцов, последовав примеру Айбека, тоже начал горячить застоявшихся коней.

— Шляпы, раньше надо было, — прошептал генерал, видя их бестолковое кентирование. — Раньше надо было думать. Теперь поздно. Можно и навредить.

Догадавшись, чем вызвано замечание генерала, Туров сказал:

— На Абдурахманова?

— На него.

— Я бы, пожалуй, тоже на него поставил, да коняшка смущает.

— Смущает — выбирай любого.

— Любого-то любого, но ведь кто на этом любом будет сидеть — вот вопрос.

Прозвучал гонг. Всадники заняли места на старте.

— Говори скорее, а то поздно будет, — торопил генерал, входя в азарт. — Смотри, судья уже за веревку взялся.