Я никогда не рассказывал им о Руби и не собираюсь рассказывать им о том, откуда я ее знаю. Я ненавижу хранить от них секреты, но я не хочу, чтобы кто-то узнал, что у нас сложная история. Я не хочу, чтобы они знали, что она — катализатор моего гнева и причина, по которой у меня нет постоянной девушки и я не хочу жениться. Никогда.

Я подхожу к Тайлеру, оставляя Николь стоять там, пока он смотрит на входные двери школы. Ждет.

— Что случилось? — Спрашиваю я.

Он качает головой.

— Я зол на тебя за то, что ты сделал сегодня на обеде. Мне нужно дождаться, пока она выйдет, чтобы я мог подвезти ее домой. Приказ отца. И я знаю, что мне придется объяснять, что с ней случилось. — Он поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня. — Зачем ты это сделал? — Спрашивает Тайлер.

Я поднимаю руки в притворном жесте капитуляции.

— Я не говорил Николь делать это. Это все ее идея. Я сказал ей впредь не вмешиваться.

— Да, чувак, но твоя маленькая цыпочка, или как ты ее называешь, только что подставила меня дома. Мой отец собирается наказать меня за то, что я связался с ней. Это как будто я должен нянчиться с ней и следить, чтобы она не попадала в неприятности. Постановление суда блядь.

— Во-первых… Николь не моя подружка, потому что это означало бы, что у меня есть девушка, которой у меня нет. Я разберусь с ее небольшой влюбленностью в меня. Ей просто нужно знать, что она не особенная, из-за того, что я трахнул ее на вечеринке у Коннера летом. Это должно было быть тайно, как и большинство моих связей, но, думаю, она не может этого принять. Не моя вина. — Я не из тех парней, которые будут афишировать, с кем я сплю. Думаю, некоторые из них хотят похвастаться тем, что я спал с ними. — Я не пытался усложнить тебе жизнь дома. Я хотел убедиться, что она знает, как пройдет ее год здесь… и что ты имеешь в виду под постановлением суда?

Тайлер немного рассказал нам о том, что Руби — его сводная сестра, и как его отец узнал об этом, но он умолчал о подробностях.

— Я подслушал, как мой отец разговаривал с директором. У нее есть судимость, как я уже упоминал… Кажется, он сказал, что это кража.

Я делаю вид, что ничего не знаю об этой ситуации. Я знал, что это кража. Я отправил сообщение адвокату отца, когда узнал, что она была здесь на уроке алгебры. Он сказал, что у нее есть судимость за кражу. Это все, что он мог мне сказать, так как она несовершеннолетняя.

— И что?

Это неважно. Мне все равно, что Руби оказалась преступницей. Лгуньей. Это не моя проблема, но, видимо, это что-то, что влияет на Тайлера. Вот что я продолжаю говорить себе.

Он отпирает свой грузовик и открывает водительскую дверь, а я иду к своей машине и делаю то же самое. Я могу видеть его через крышу своей машины благодаря своему росту и тому факту, что пассажирская дверь его грузовика тоже открыта.

— Мой отец не говорит много о ее прошлом. Это как какой-то большой гребаный секрет, который он не хочет, чтобы мы знали. Даже моя мама не знает. Как я уже говорил, мы знаем только то, что она биологически его и технически моя сводная сестра, она то попадала в приемную семью, то выходила из нее по какой-то причине, и пару раз попадала в неприятности из-за воровства. Она трижды сидела в колонии для несовершеннолетних. Я слышал, как они говорили, когда был в кабинете директора.

— Он позволил ей войти в ваш дом, зная, что она воровка? — Выпалил я. Какого хрена? Как его отец мог доверять ей, но с другой стороны, может быть, он ей не доверяет, поэтому он заставляет Тайлера нянчиться с ней до и после школы, как с ребенком.

— Мой отец защищал ее перед руководством школы. Он сказал, что ей было тяжело, и что она делала это только ради еды и одежды. В последний раз это было ради других детей, у которых ничего не было. Думаю, не все приемные семьи хорошие. Она пробыла там два месяца этим летом и только что вышла. Отсюда и судебное заседание, на котором присутствовал мой отец. Если ее поймают на чем-то противозаконном, ее будут судить как взрослую. Мой отец на грани чувства вины и заверил судью, что он позаботится о том, чтобы она окончила школу и не попадала в неприятности в рамках своего приговора. Это все, что я знаю. Последнее, что мне нужно, это чтобы мой отец наезжал на меня из-за нее.

Так что? Получается у нее есть сердце. Просто не для меня. Она никогда даже не удосужилась связаться со мной. Никогда. Я не могу лгать и говорить, что не задавался вопросом, что произошло и почему я недостаточно хорош для нее. Мы живем в современном мире. Современные социальные сети. Она могла бы найти меня в Интернете. Не то чтобы она не знала, где я живу. Думаю, мне придется посмотреть правде в глаза… она думает, что я недостаточно хорош для нее.

Теперь она ожидает от меня вежливости или дружелюбия. К черту это. К черту ее. Думая об этих двух словах, я представляю себе загорелые бедра Руби, обхватившие мои бедра, когда я наказываю ее за то, что она меня не хочет. Я сказал ей, что она воняла и была не такой красивой, как другие девушки, с которыми я общался, и это все чушь.

Рубиана Мюррей чертовски горячая.

Внезапно открываются входные двери школы, и она появляется в мужской рубашке-поло, которую, я уверен, ей дали из бюро находок. Мои брови сходятся вместе, когда у нее на пальце висит пластиковый пакет, в котором, должно быть, находятся ее мокрая школьная рубашка и толстовка с капюшоном. К моему удивлению, она поворачивается налево и выбрасывает его в мусорное ведро. Должно быть, одежда завоняла.

Не все будет хорошо, когда Тайлеру придется объяснять отцу, что это я виноват, что Николь сунула свой нос туда, куда не следует.