В качестве герцога Наксоса и Цикладских островов Иосиф Наси оказался опытным феодалом. Уплачивая ежегодную дань султану за свои обширные владения, он старался извлечь из них побольше доходов. Туземцы были обложены натуральными и денежными повинностями в пользу герцога. Иосиф Наси старался не допускать мусульманских поселенцев на Цикладские острова, населенные преимущественно греками, объясняя это желанием избегать столкновений на религиозной почве. Но здесь был и личный мотив: от турок он по закону не мог требовать столько податей, как от иноверцев-греков. По его просьбе султан распорядился, чтобы мусульмане не селились на Цикладских островах, «среди неверных, где нет ни мечетей, ни значительных мусульманских общин»; те же мусульманские солдаты и граждане, которые живут в Наксосе и притесняют местных иноверцев, подлежат выселению (1568).

Сам герцог редко бывал на своих островах и продолжал жить в Константинополе, в своем загородном дворце Бельведер на берегу Босфора. Управление островами он поручил своему приятелю, испанцу Коронело. Старый негоциант часто пробуждался в новом герцоге. Иосиф Наси и его теща Грасия получали от султана разные торговые концессии, особенно по экспорту товаров в придунайские области и Польшу. Агенты фирмы «Наси» славились во всех портах Леванта. Грасия умерла вскоре после того, как ее зять достиг герцогского звания, и современники сохранили о ней добрую память как об отзывчивой филантропке. Иосиф Наси на несколько лет пережил свое величие. Со смертью Селима II (1574) его участие в государственных делах прекратилось. Преемник Селима, грубый деспот Мурад III, не любил еврейского политика и совершенно устранил его от дел. Старый Наси уединился в своем Бельведерском дворце и остался только меценатом. Он содержал на свои средства раввинские школы в Константинополе и типографию для печатания еврейских книг; он поддерживал также ученых, которым открыл свое богатое книгохранилище. Самого Иосифа считают автором составленной одним из его «придворных» ученых, Исааком Онкенейро, книжки («Бен-порат Иосиф», Конст., 1577), содержащей диалог между христианским ученым и еврейским сановником о ценности метафизики и астрологии (еврей считает астрологию суеверием). Иосиф Наси умер в 1579 году. Его вдова Рейна продолжала содержать в Константинополе типографию для печатания еврейских книг. Алчный султан Мурад III отнял у вдовы бывшего сановника, под предлогом уплаты долгов покойного, большую часть состояния, оставив ей только 90 000 дукатов и дворец Бельведер.

Еще при жизни Иосифа Наси начал свою дипломатическую карьеру в столице Турции другой еврей, Соломон Ашкенази, талмудист и врач, приобретший политический опыт во время своих долгих странствований по Европе. Уроженец города Удине в Италии, он в юности попал в Польшу, вероятно, среди тех образованных «гуманистов», которых привлекала туда его соотечественница, королева Бона Сфорца, жена Сигизмунда I. Полагают, что Ашкенази некоторое время состоял лейб-медиком при польском короле Сигизмунде II Августе. Переселившись затем в Константинополь, он, как подданный Венецианской республики, сблизился там с венецианскими послами при Порте, а через них — с упомянутым великим визирем Соколли. Визирь оценил блестящие способности Ашкенази и его знание европейских языков и стал ему давать различные дипломатические поручения. Как венецианец и агент великого визиря Ашкенази был противником антивенецианской политики Иосифа Наси. После затеянной последним войны с Венецией из-за Кипра Соломону Ашкенази пришлось быть посредником при заключении мирного договора с республикой. Когда он приехал для этой цели в Венецию в качестве представителя великого визиря (1574), он был торжественно принят дожем и высшими сановниками республики. Ашкенази воспользовался этим случаем и в интересах своих соплеменников. Благодаря его заступничеству венецианский сенат отказался от задуманной им жестокой меры — выселения всех евреев из владений Венеции (см. дальше, § 14). Соломон Ашкенази, как увидим дальше (§ 43), участвовал также в дипломатических переговорах, которые во время бескоролевья в Польше велись между европейскими дворами относительно избрания иностранного принца на польский престол. Дипломатическая деятельность Ашкенази продолжалась и при султане Мураде III, но после смерти великого визиря Соколли она сводилась к исполнению мелких поручений.

С конца XVI века социальное положение евреев в Турции начало ухудшаться. Это было тесно связано с процессом внутреннего разложения самой Оттоманской империи, огромного конгломерата стран и народов, механически объединенных силой завоеваний и властью деспотов. Сначала блеск военного могущества и дипломатических побед закрывал внутренние пороки государственного организма, но когда уже сложилась великая держава Османов в трех частях света и на смену завоевателям пришли капризные деспоты, бунтующие преторианцы-янычары и политики, вдохновляемые интригами гарема, внутренние болезни режима обнаружились. Потускнел блеск Константинополя, недавнего космополиса, куда тянулись все нити европейской дипломатии. Обнажилась длинная цепь провинций, управляемых пашами, маленькими султанами с большими склонностями к произволу и эксплуатации населения, особенно немусульманского. Провинции отдавались или просто продавались великими султанами маленьким деспотам, как поместья вместе с крепостным населением. Помещики-паши выжимали из населения подати натурой и деньгами в неограниченных размерах. Для этого часто пускались в ход аресты богатых людей и реквизиция имущества. Если в христианской Европе еврея давил жестокий закон, то в Турции его давило беззаконие, произвол, прихоть правителя.

Признаки политической деморализации и связанного с ней социального упадка еврейства показались уже в конце XVI века, при султане Мураде III (1574-1595). У этого турецкого халифа иногда прорывались капризы былых багдадских халифов. Венецианский посол при дворе Мурада III рассказывает, что этот деспот в припадке дурного настроения задумал какую-то жестокую расправу с евреями потому только, что на улицах Константинополя он встречал разряженных еврейских дам с 30лотыми ожерельями, усыпанными жемчугом. Но в то время был еще жив дипломатический агент Соломон Ашкенази, который при поддержке великого визиря выручил евреев из беды. Путем подкупа матери султана и начальника янычарской гвардии удалось повлиять на Мурада, чтобы он отказался от своего дикого замысла. Султан ограничился тем, что запретил евреям носить шелковые платья и турецкий головной убор — тюрбан: вместо тюрбана евреям, как и христианам, приказано было носить шляпу особого покроя (1579). Константинопольские раввины напомнили по этому поводу общинам сефардов, что их страсть к нарядам и показной роскоши причинила много горя их предкам в Испании, и постановили: запретить женщинам ношение атласных платьев и драгоценных украшений в публичных местах.

После того как сошли со сцены крупные дипломаты Наси и Ашкенази, измельчали и еврейские царедворцы. Дипломатия спустилась в низины гаремов, где султанши и одалиски творили политику за кулисами. В гаремы проникали богатые еврейские торговки, продававшие там драгоценности, роскошные наряды и косметику; между этими дамами и гаремными узницами завязывались дружеские отношения, которые давали возможность влиять на султана в государственных делах. Таким путем попала в случай умная и энергичная вдова Эстер Киера, подруга любимой жены Мурада III. Эстер давала, или, точнее, продавала, протекции турецким чиновникам, добивавшимся повышения по службе, и послам иностранных государств, когда им нужно было повлиять на султана в своих политических интересах. Вмешательство еврейской фаворитки в назначения на государственные должности создало ей немало врагов: обойденные кандидаты стремились мстить ей за свою неудачу. Жертвою такой мести сделалась Эстер в царствование Мехмеда III (1595-1603). Когда она оказала поддержку одному из претендентов на пост начальника конницы, другой претендент поднял против нее часть султанской гвардии. На ступенях дворца великого визиря солдаты настигли еврейскую политиканку и убили ее, а затем и трех ее сыновей (1600). Эстер была очень богата и среди евреев слыла благочестивой женщиной; она помогала, между прочим, бедным писателям и издателям еврейских книг.

Первая половина XVII века прошла для Турции в непрерывных войнах с разными провинциями в Европе и в Азии, стремившимися сбросить с себя турецкое иго. Восстала покоренная Венгрия, бунтовали вассальные князья Молдавии и Валахии, поднималась Персия. Вдобавок усилилась внутренняя емута. Все разрушительные силы военного государства прорвались наружу. Янычары свергали и сажали на престол султанов. От этих войн и междоусобиц нередко страдали и евреи, хотя в то время их представители не принимали участия ни во внутренней, ни в иностранной политике турецкого правительства. Не было уже еврейских грандов и влиятельных политиков прежнего времени, но экономическая деятельность средних классов непрерывно расширялась. Многочисленные акты, сохранившиеся в тогдашней раввинской литературе, свидетельствуют, что еврейская торговля и промышленность охватывали все области огромной империи. Большие еврейские общины выросли в таких местах, где раньше были лишь небольшие колонии. Константинополь и Салоники отдают избыток своего еврейского населения бойкому портовому городу Смирне, болгарским городам Софии и Плевне, сербским Белграду и Ускюбу, городам Морей (Южной Греции). Сгущается еврейское население в Хиосе, Родосе и других греческих островах. Появляются еврейские общины в придунайских княжествах Молдавии и Валахии (города Яссы и Букарест). Турецкая часть Венгрии создает живую связь между балканскими провинциями и австро-венгерскими землями, а близость растущего еврейского центра в Польше связывает все эти страны в один экономический союз еврейства Восточной Европы.

Эта экономическая мощь давала евреям европейской Турции известную устойчивость при всех колебаниях политического курса.

Хуже было положение в азиатских провинциях Оттоманской империи. Здесь судьба населения, как уже сказано, зависела от произвола областных пашей. Гнет администрации, в форме вымогательства денег у еврейских общин, особенно давал себя чувствовать в Палестине, где скопилась большая масса бедных паломников, жившая на счет европейских благотворителей. В Иерусалиме и Сафеде еврейское население страдало от произвола алчных пашей в такой же мере, как от стихийных бедствий: засухи, неурожая, пожаров. В 1625 г. некто Ибн-Парух купил должность иерусалимского паши у генерал-губернатора Дамаска. Желая выручить свои расходы с должной прибылью, новый паша вымогал деньги у евреев самыми жестокими способами: арестовывал, держал в темнице и подвергал пытке раввинов и старшин, пока ему не уплачивали требуемой суммы. Состоятельные люди бежали из Иерусалима, и в городе остались только бедняки. Пробовали жаловаться на тирана высшим властям в Дамаске и даже добились присылки «кади» для расследования дела, но турецкий судья нашел более выгодным для себя делить добычу с пашой, чем восстановить права ограбленных. Только спустя два года Ибн-Парух был смещен с должности, но он уже успел выжать из еврейской общины Иерусалима около 50 000 пиастров, часть которых община одолжила на проценты у богатых мусульман. Денежная помощь, присланная от еврейских общин Венеции и других городов Италии, спасла бедствующих иерусалимцев, и жизнь вошла в обычную колею.