Национальная скорбь питалась мартирологией, и исторические описания еврейских страданий составляли любимое чтение той эпохи. Историография в XVI веке развилась в Италии, но некоторые произведения этой литературы появились в Турции. В 1554 году была напечатана в Адрианополе замечательная летопись еврейских бедствий в Средние века, известная под именем «Шевет Иегуда». (Слово «шевет» тут употреблено в смысле «бич», гонения на иудейство.) Эта книга является результатом труда трех поколений. Основой ее служили записи ученого Иегуды ибн-Верга, жившего в Севилье во второй половине XV века; большую часть книги написал сын или внук его Соломон ибн-Верга, бежавший в 1507 году из Португалии в Турцию после того, как он временно носил маску марранства; издал же эту летопись с некоторыми дополнениями сын Соломона, Иосиф ибн-Верга, состоявший раввином в Адрианополе. Здесь подробно рассказаны многие эпизоды из истории гонений на евреев, преимущественно в XIV и XV вв. в Испании и Франции, причем особенное внимание авторы уделяют истории религиозных диспутов между католическим и еврейским духовенством. В Турции, где не было папской цензуры, такие диспуты могли излагаться свободно, но автор умеренно пользовался этой свободой. Речи участников в таких диспутах не отличаются, конечно, точностью, а порой диалоги совершенно вымышлены. Рассказы изложены не в хронологическом порядке и без прагматической связи и тем не менее производят цельное впечатление: в них строго выдержан исторический колорит эпохи, а изящная простота стиля и увлекательность повествования усиливают впечатление. Основанная на затерявшихся или еще не изданных старинных летописях, книга «Шевет Иегуда» составляет один из главнейших источников средневековой истории еврейства.

Гораздо меньшее историческое значение имеет упомянутая выше (§ 3) литературная хроника Авраама Закуто «Сефер Иохоссин» («Родословная Книга»). В эту историю религиозной традиции вплетены только мимоходом события внешней истории, и даже о своем времени много испытавший автор очень мало рассказывает. Только спустя полвека после смерти Закуто его книга была напечатана в Константинополе (1566), в обработке Самуила Шуллама, а еще через 15 лет была перепечатана в Кракове. Характерно для духа того времени, что в этом втором издании было опущено то место, где приводится рассказ современника о возникновении книги «Зогар» как позднейшей компиляции Моисея де Леона (см. том II, § 19). До такой степени успела уже утвердиться вера в древность «Зогара» в эпоху расцвета практической каббалы.

Еврейство Италии, которое в Средние века занимало второстепенное место в западной диаспоре, выступает с XVI века в передовых ее рядах. Приток изгнанников из Испании и Португалии, увеличив численность итальянских евреев, перенес из Пиренейского полуострова на Апеннинский часть той культурной энергии сефардов, которая привела и к временному оживлению балканской Турции. Италия была первым этапом на пути изгнанников. В ее порты — Венецию, Неаполь, Геную — попадала главная их масса, и оттуда одни направлялись внутрь страны, а другие — в европейскую или азиатскую Турцию. Внезапное сгущение еврейского населения в Италии усилило социальную динамику, но вместе с тем обострило еврейский вопрос в стране, которая тогда стояла на грани эпох гуманизма и католической реакции.

Первая половина XVI века была в Италии вообще временем великой смуты. На политически слабую, раздробленную страну нападали великие державы, Франция и Испания. Ломбардские города и Неаполитанская область делались добычей то французских, то испанских завоевателей, а когда папы вмешивались в борьбу, католические монархи не щадили и Рима. Все эти политические соперники имели грозного врага в лице Турции, которая уже захватила часть Венгрии и могла ворваться в глубь Европы. В этот водоворот попали сефардские изгнанники. Папский Рим и другие города Церковной Области дали приют одной из первых партий переселенцев. Полусветские папы той эпохи гуманизма, дорожившие больше еврейским капиталом, чем церковными канонами, принимали в своих владениях не только легальных евреев, но и беглых марранов, которых они по долгу службы должны были передать в руки инквизиции. Так поступил папа Александр VI (1492-1503), пустивший в Рим первых испанских изгнанников 1492 года. Рассказывали, будто сама еврейская община в Риме испугалась наплыва странствующих братьев и просила папу об ограничении иммиграции, но папа оштрафовал общину за такую жестокость по отношению к братьям. Верно, во всяком случае, то, что не только сострадание заставило Александра оказать гостеприимство евреям и марранам: среди них было много богатых людей, которые могли хорошо заплатить гостеприимному хозяину. Ведь к этому папе относится эпиграмма современного епископа: «Александр продавал крест и алтарь, так как он раньше сам их купил (при получении кардинальского сана)». Вероятно, дорого было оплачено также человеколюбие Александра, когда он в 1497 г. откликнулся на вопли португальских «анусим» и запретил королю Эммануилу насильно крестить евреев (см. том II, § 57). Для соблюдения приличий папа в самом Риме заставил группу марранов, арестованных по подозрению в отпадении от церкви, публично отречься от своей ереси (1498). Перед смертью он стал грозить конфискацией имущества неисправимым марранам, но злые языки говорили, что и тут папа имел в виду только увеличение своих доходов.

Благодаря терпимости Александра VI и в особенности его преемника Юлия II (1503-1513) еврейская община в Риме сильно разрослась. Как и в других центрах иммиграции, в ней образовались земляческие группы, говорившие на разных языках и молившиеся в разных синагогах. В общем римская община делилась на две большие группы: туземцев и пришлых, итальянцев и «ультрамонтанов», выходцев из-за Пиренеев или Альп. Они жили в различных частях города, но главная масса их сосредоточилась в старом еврейском квартале за Тибром, где позже образовалось замкнутое гетто. Евреи имели при папской курии своего посредника в лице врача Самуила Царфати, состоявшего лейб-медиком при обоих папах, Александре VI и Юлии II. Последний выдал Самуилу и его сыну Иосифу грамоту на свободную медицинскую практику среди христиан, а за особые заслуги освободил их с членами их семейств от платежа податей и ношения отличительного еврейского знака на одежде (signa hebraeorum). Этим косвенно отменялось прежнее запрещение христианам лечиться у евреев. Только под конец своей жизни Юлий II, подобно своему предшественнику, проявил строгость по отношению к марранам, ранее спокойно жившим в Риме: он приказал предать суду инквизиции некоторых представителей этой группы (1513). Однако это распоряжение не получило широкого применения, так как следующие папы оказались либеральными.

Истинным «гуманистом» в тогдашнем смысле был папа Лев X из рода Медичи (1513-1521). На торжестве коронации новый папа принял депутацию от евреев города Рима, которая приветствовала его со свитком Торы в руках, и проделал при этом установленную со старых времен комедию (том II, § 27): сказал несколько слов о превосходстве Нового Завета над «Ветхим» и в знак этого опустил свиток Торы на землю. Но в общем вовсе не набожный папа относился к последователям «отверженной» религии очень дружелюбно. Влиятельным посредником между римской курией и еврейскими общинами мог быть тогда лейб-медик Льва X, ученый Бонет де Латте с, к поддержке которого обратился немецкий гуманист Рейхлин в своем споре из-за еврейских книг с «темными людьми» (см. дальше, § 30). В 1519 году Лев X издал буллу, в которой подтвердил прежние права евреев в Церковной Области и предоставил им новые льготы. Были отменены два чрезвычайных налога, установленных для них раньше: по одному золотому дукату с каждой семьи и по десяти дукатов с каждого «банка» или ссудной кассы. Папа дал амнистию римской общине, нарушившей распоряжение властей о том, чтобы число синагог в городе не превышало одиннадцати. Возникновение новых земляческих групп из эмигрантов разных стран не давало возможности соблюдать это ограничение, и число синагог, или, точнее, мелких молитвенных домов, все возрастало. За подобными нарушениями стала зорко следить римская инквизиция, которая присвоила себе общую юрисдикцию над евреями, и поэтому папа распорядился, чтобы впредь дела о правонарушениях евреев разбирались осо60 для того назначенными судьями в порядке обычного судопроизводства. Особым эдиктом Лев X запретил агитацию, которая тогда велась в Риме разными демагогами против евреев-менял и могла привести к народному самосуду. Как любитель наук, папа решился на смелый для того времени шаг: он разрешил открыть в самом Риме типографию для печатания еврейских книг. Типография успела напечатать несколько книг и закрылась (1518), но скоро процвело еврейское книгопечатание в других городах Италии, особенно в Венеции, где с разрешения того же папы стал печататься Талмуд — заклятая книга, которую в Средние века жгли и вскоре снова будут жечь в самой Италии.

Папа Климент VII (1523-1534) слыл особенно благосклонным к евреям, которые в самом имени его видели символ кротости (Clemens). Он санкционировал акт внутренней организации еврейства в Риме. Раздоры между разнородными группами в еврейской общине, туземными и пришлыми, побудили лучших людей выработать устав общинного самоуправления на основе централизации власти. Для проведения реформы был избран влиятельный при папской курии образованный человек Даниил де Пиза. На основании решений, принятых в совещании из еврейских банкиров, богатых и именитых людей, а также представителей среднего класса (benunim), Даниил составил проект perламента (Capitoli), который был одобрен папой в булле от 1524 года и с тех пор действовал в Риме в течение двух столетий. По этой конституции во главе общины стоит большой совет или «собрание» (congrega) из 60 членов, а именно 35 туземцев и 25 «ультрамонтанов». В совет избираются лица с имущественным цензом и репутацией «богобоязненных». Совет выделяет из своего состава исполнительную комиссию из трех «факторов» (fattori). Кроме того, функционируют специальные комиссии: по раскладке общинных податей; сбору и контролю денежных сумм, по наблюдению за исполнением устава и т.п. Подтверждая эту конституцию автономной общины, имевшей также и свой суд по внутренним делам, Климент VII в упомянутой булле гарантировал евреям особый суд и по «смешанным делам» (между евреями и христианами), подчиненный только римскому кардинал-викарию, а не общему гражданскому суду. Опекуном еврейской общины был назначен кардинал Франческо Медичи. В 1527 г., во время разгрома города Рима немецкими войсками императора Карла V, пострадала и еврейская община, о чем свидетельствует современный хронист Иосиф Гакоген (в «Эмек габаха»). С этим временем совпадает мессианская агитация двух появившихся в Риме мистиков, Давида Реубени и Соломона Молхо, к которым, как будет рассказано дальше (§ И), Климент VII проявил крайнюю снисходительность. Между тем как римская инквизиция разыскивала повсюду этих подозрительных агитаторов, папа принимал их в своем дворце и беседовал с ними о плане изгнания турок из Европы при помощи евреев. Так как эта фантазия Реубени не осуществилась, мечтавший о походе против турок папа установил для евреев Церковной Области особый «турецкий налог» В размере одной двадцатой доли их имущества (1533). Преемники Климента взимали этот налог с еврейских общин и отдельных состоятельных евреев (в 1535 г. община в Риме платила 300 скуди, а в Болонье — 1753 скуди; разница объясняется тем, что в Болонье значились в списках несколько богатых банкиров).

О преемнике Климента, Павле III (1534-1549), кардинал в папских владениях Франции (Садолет) с досадой писал: «Христиане никогда еще не получали от своих пап таких привилегий и выгод, какие получают от нынешнего первосвященника Павла III евреи; они не только обеспечены, но и вооружены всеми этими преимуществами и благодеяниями». Жалобы раздраженного епископа, который напрасно добивался изгнания евреев из папского Авиньона, были, конечно, преувеличены, но верно то, что Павел III относился к евреям дружелюбно. Его еврейский лейб-медик, ученый Яков Мантин, писал о нем как о провиденциальном пастыре, производя фамильное прозвище папы Фарнезе от еврейского слова «parnes» (вождь, пастырь). Папа проявил свою заботливость о безопасности евреев в распоряжении о том, чтобы во время богослужения на Страстной неделе в храме Колизея не воспроизводились те картины «страстей Господних», которые всегда возбуждали христиан и заставляли многих по выходе из церкви нападать на евреев. В папских владениях нашли приют многие из евреев, изгнанных испанскими властями из Неаполя в 1540 г. О том, что папа не покровительствовал евреям в ущерб христианам, как жаловался Садолет, свидетельствует то, что он в 1539 г. разрешил генералу ордена францисканцев открыть в Риме общественную кассу или ломбард (mons pietatis) для противодействия еврейским «банкирам», взимавшим иногда чрезмерные проценты. В действительности такими же ростовщиками оказались и христианские банкиры в Риме, которые незадолго до того установили размер процентной прибыли по соглашению со своими еврейскими товарищами по профессии.