В душе Ивана Грозного, очевидно, сочетались оба элемента юдофобии: страх и ненависть, московский страх перед воплощением антихриста и ненависть к еврею, внушенная фанатиками из православного духовенства, оправдываемая слухами о преследованиях евреев на Западе. Этим можно объяснить ту жестокость, которую царь, по словам летописцев, проявил после взятия пограничного польского города Полоцка московскими войсками (февраль 1563). Он приказал утопить в реке Двине всех оставшихся в городе евреев. Приказ был исполнен: прорубили лед и бросили евреев с женами и детьми в воду. Спаслись лишь немногие, согласившиеся принять крещение по православному обряду. Из поляков были обезглавлены только священники, а миряне были забраны в плен. Однако Полоцк был впоследствии (1579) возвращен Польше храбростью Стефана Батория, покровителя евреев, и разрушенная община была восстановлена [37] .

В последней четверти XVI века едва заметны следы евреев в Московском государстве [38] . В столицу страны они не смели приезжать, а ездили иногда в пограничный город Смоленск, куда доступ литовским купцам был вообще легче. Приезд евреев в Московию усилился только в Смутное время, при обоих Лжедимитриях (1605-1608), которые привели в Москву многих поляков. Когда же поляки открыто вмешались в русские дела и Сигизмунд III предпринял свой поход на Смоленск и Москву (1609), среди нахлынувших туда польских солдат и купцов оказалось немало евреев. В самой польской армии были еврейские маркитанты, торговавшие водкой и разными товарами, и многие из этих искателей наживы платились жизнью, когда попадали в руки московитов. Исключительным явлением был еврейский «рыцарь» (доброволец) Бераха из Тишовца, который служил в конном казачьем отряде польской армии и погиб геройской смертью в сражении под Москвой (1610). Такие встречи не могли, конечно, способствовать улучшению отношений к пришлым евреям в Москве. Когда русские бояре вели с польским королем Сигизмундом III переговоры об избрании его сына Владислава на московский престол, одним из условий с русской стороны было запрещение евреям въезда в Москву. Это условие было включено в тот пункт договора, где будущий правитель обязывался охранять неприкосновенность греческой веры и не допускать, чтобы «люторские и римские учители» (протестанты и католики) сеяли раскол в церкви. Избрание Владислава, как известно, не состоялось. Патриотическое движение привело к освобождению Московии от поляков и к господству династии Романовых. От России к Польше отошел только Смоленск, где уже в 1614 году образовалась еврейская община из 80 членов. Здесь и в пограничных местах происходил торговый обмен между Польшей и Россией, ибо после недавних войн даже поляков-христиан неохотно допускали внутрь Московского государства.

Группа евреев попала позже в эту запретную страну не по своей воле. Когда после новой русско-польской войны (1632-1634) среди военнопленных оказались и некоторые еврейские жители занятых русскими городов Литвы и Белоруссии, их отправили в восточные области Руси, в Уральскую область, но вскоре по мирному договору они были отпущены на родину, кроме лиц, женившихся на русских «девках и женках» (указ Михаила Романова от 1635 г.). При царе Михаиле повторился конфликт с Польшей из-за евреев. Король Владислав IV просил царя о дозволении приехать в Россию королевскому фактору Арону Марковичу из Вильны, для ввоза и закупки товаров. Царь ответил, что готов разрешить приезд любому польскому купцу, но не евреям, «коих в России не бывало и с коими никакого сообщения христиане иметь не могут» (1638). Таким образом, Московское государство осталось закрытым для евреев и в первой половине XVII века. Традиция Ивана Грозного была еще крепка в закрытом русском Китае. Не пуская евреев к себе, русские вскоре придут к ним как союзники восставшей Украины, которая через реки еврейской крови перекинется на сторону Москвы, «под высокую руку» царя Алексея Михайловича (1654).

Более «культурное» гнездо юдофобии утвердилось на северо-западной границе Польши, в прибалтийской Ливонии (Лифляндии) с главным городом Ригой. Управляемая «великими магистрами» немецкого ордена меченосцев, Ливония в 1561 г. присоединилась к Польше как вассальная провинция, чтобы избавиться от притязаний Московии и Швеции. Для немецких купцов в Риге, боровшихся со всякой конкуренцией со стороны голландцев и других иноземцев, ожидаемый наплыв евреев из Польши был нежелателен. Еще во время войны, когда польские войска были призваны в страну, ливонские купцы просили короля Сигизмунда-Августа не допускать к поставке продовольствия для армии людей из «злостного еврейского народа» («das bosshaftige judische Volk»). В договоре между Сигизмундом-Августом II ливонским магистром (впоследствии герцогом) Кетлером был помещен пункт о запрещении евреям торговать и брать в откуп пошлины в Ливонии. Однако из позднейших многочисленных обращений туземного купечества к королю Сигизмунду III и польскому сейму о недопущении евреев в Лифляндию видно, что бумажные запреты оказались бессильными против требований хозяйственной жизни. В конце XVI и начале XVII века евреи из пограничных мест Белоруссии, издавна проникавшие со своими товарами в земли ливонского ордена, стали чаще приезжать в Ригу и другие города. Им покровительствовали немецкие землевладельцы или рыцари, которым они доставляли товары из Польши и Московии в обмен на продукты сельского хозяйства. Белорусский город Полоцк и некоторые другие города на Западной Двине вели оживленную торговлю с Ригой главным образом через евреев. Нарушалась торговая монополия туземных немецких купцов, и к прежним конкурентам, голландцам и шотландцам, прибавились сыны «богохульного, зловредного, нечестного народа, нетерпимого во многих странах христианского мира, обособленного известными отличительными знаками и ограниченного в нравах по закону». Эта характеристика еврейства дана была рижскими бюргерами своим делегатам, отправлявшимся на варшавский сейм в 1611 году, с поручением ходатайствовать о выселении из страны еврейских и шотландских странствующих торговцев, которые занимаются продажей товаров и разменом монет «в настоящее тревожное время войны» (польско-московской). Король Сигизмунд III старался охранять «привилегии нетерпимости» лифляндского купечества. В начале Тридцатилетней войны, когда Рига была занята шведским королем Густавом-Адольфом, местное купечество добилось от него подтверждения своей привилегии, «чтобы евреи и иностранцы не были терпимы в стране во вред бюргерам» (1621). Из дальнейших официальных актов, однако, видно, что у евреев не оспаривалось право временного приезда в Ливонию для торга на ярмарках и для расчетов с местными купцами. Часто, однако, временное пребывание продолжалось довольно долго, превращаясь в постоянную оседлость. Вообще, в Прибалтике господствовала немецкая система: здесь не было слепой московской юдофобии, исполненной суеверного страха перед евреями, а была трезвая расчетливая юдофобия купцов, которая против еврейских конкурентов защищалась вывеской христианства, а против голландцев или шотландцев — доводами патриотизма.

Если в Москве и Риге евреи не были желанными гостями, то в черноморской Каффе (Феодосия) их встречали радушно как деятельных агентов торговли, издавна связывавшей татарский Крым с Польшей и Литвой. С конца XV века, после ухода генуэзцев из округа Каффы, Крым стал «Татарией» на всей своей территории, ибо всецело находился под властью татарских ханов, вассалов Турции. Набеги крымских татар на территорию Польши и Руси заставляли польских королей искать союза с могущественными ханами из династии Гиреев. С ними заключались и торговые договоры, в силу которых польско-литовские купцы возили товары в главные города Крыма: столицу ханов Бакче-Серай (Бахчисарай), Каффу, Гозлов (Евпатория), Перекоп, Карасубазар, Керчь и Балаклаву. Для приезжих еврейских купцов не было установлено никаких стеснений. Они еще имели то преимущество, что на местах находились общины соплеменников, раббанитов и караимов, исторически связанных с Литвой и Волынью.

Караимские колонии в городах Троки и Луцк, некогда основанные литовским князем Витовтом, поддерживали постоянные сношения с единоверными общинами в Чуфут-Кале (Еврейская Скала) близ Бахчисарая, в Каффе и других городах Крыма. Уже в начале XVI века в Крыму усилился раббанитский элемент. Из Турции туда направлялись странствующие сефарды, а из Польши и Литвы — ашкеназы. Временное изгнание из Литвы и, в частности, из Киева в 1495 г. (см. том. II, § 65) двинуло в Крым значительные группы переселенцев, и еще долго спустя «Киевская диаспора» (galut Kiow) упоминалась в письменности крымских евреев. Это только усилило посредническую деятельность евреев в киево-крымской торговле. В XVI веке сухопутное товарное движение между Польшей и Крымом много страдало от разбойничьих набегов татар и вольных казаков, кочевавших в степях Южного Днепра, но это не удерживало смелых купцов от рискованных путешествий.

В самом Крыму евреям под властью ханов из рода Гиреев жилось спокойно, и тут, по обыкновению, отсутствие «истории» свидетельствовало об отсутствии чрезвычайных бедствий. Конечно, евреи испытывали все тягости пребывания в патриархальном деспотическом государстве. Наравне с прочими податными сословиями из мусульман и христиан они несли бремя многочисленных податей, которые взимались ханами в размерах близких к экспроприации; кроме ханов население обирали высшие чиновники или беки и феодалы, бравшие пошлины с товаров, провозимых через их владения. От этих мелких хищников спасали евреев охранные грамоты или «ярлыки», полученные от хана. Сохранившиеся ханские ярлыки первой половины XVII века, выданные разным группам евреев, обыкновенно гласят, что такие-то милостью хана освобождаются от платежа дани бекам и сановникам, а иногда и от некоторых ханских налогов. Другие акты обеспечивают за евреями право владения пахотной и пастбищной землей в окрестностях населенных ими городов. В некоторых актах запрещается всякое вмешательство во внутренние дела еврейских общин [39] .

В описываемую эпоху еврейское население Крыма слагалось из трех элементов: сефардов и романиотов из Турции и Италии, ашкеназов из Польши и Литвы и караимов. Караимы сосредоточивались преимущественно в Чуфут-Кале, близ Бахчисарая, и владели большими усадьбами в окрестностях города; сефарды и ашкеназы образовали значительную общину в Карасубазаре. Смесь разнородных элементов замечается в торговой Каффе. В окрестностях Каффы путешественники XVI века встречали евреев, которые наравне с мусульманами и христианами возделывали сады и виноградники. Старое еврейское поселение сохранилось еще в начале XVII века в городе Мангупе. Татарский язык, по-видимому, уже тогда был обиходным языком крымских евреев; однако в надписях на могильных памятниках и в религиозной письменности употреблялся только древнееврейский язык. Эта общность языков обиходного и литературного сближала караимов с «крымчаками» — раббанитской группой смешанного сефардо-ашкеназского происхождения, хотя старый религиозный раскол вырыл пропасть между этими группами. По крайней мере, мы не слышим в это время о столкновениях между караимскими и раббанитскими общинами.