Конча вскинула руки.

— Я на седьмом небе, — сказала она. — Тут тепло и хорошо. Спасибо, Мэтт. Спасибо, сестра. Здорово, что вы заставили меня спросить.

— Я рада, что ты приехала, — сказала сестра Урсула. — Сестра Перпетуя спрашивала про тебя. Она хотела показать иллюстрированный служебник, который только что закончила.

— Правда? Как замечательно! Не терпится посмотреть.

— Она в библиотеке. Ты знаешь, где это. Хочешь к ней сходить?

— А вы разве не пойдете?

— Дорогая моя, служебник сестры Перпетуи — самое прекрасное рукотворное произведение, когда- либо созданное в нашем монастыре, но комплименты у меня уже иссякли. Количество похвал красоте не беспредельно, и я уже сказала все, что могла. Ступай.

— Ладно. Я ненадолго.

— Это результат потрясающего, удивительного труда сестры Перпетуи. Она пытается воссоздать средневековые эффекты, используя современные методы и средства, и мне кажется, что она явно… — Шаги Кончи затихли в галерее, и монахиня тут же заговорила другим тоном: — А теперь, лейтенант, пожалуйста, расскажите, что вы на самом деле знаете о смерти миссис Харриган.

— С чего вы взяли, сестра, что я…

— Вы отвечали слишком уж бойко, лейтенант. Пожалуйста, скажите правду. Вряд ли кто-то сильнее привязан к бедной девочке, чем я и мистер Дункан. Думаю, мы имеем право знать.

— Хорошо. Все равно знают все, кроме мисс Харриган, хотя Джозеф изо всех сил постарался замять это дело.

Сестра Урсула вздрогнула:

— Самоубийство?

— Да. Я так думаю, миссис Харриган не вынесла мысли о слепоте. Традиционная испанская гордость — ужасная штука. После смерти бабки она, последняя из рода Пелайо, видимо, ощутила тяжкое бремя крови. Миссис Харриган нехорошо умерла. Закололась фамильным кинжалом. Прекрасная толедская сталь. Было дознание, я читал отчеты, но следствие проходило за запертыми дверями, и в газеты ничего не попало. Удивительно, чего можно добиться, если потянуть за нужные ниточки. Насколько я знаю, ее даже похоронили как положено, по церковному обряду. Как сказано в “Гамлете”:

… смерть ее темна;

Не будь устав преодолен столь властно, Она ждала бы в несвятой земле.

— Стало быть, церковь решила в пользу миссис Харриган, — сказала сестра Урсула. — Самоубийц редко запрещают хоронить. Мы никогда не исключаем возможность минутного помрачения ума, которое довело беднягу до такого поступка. Ваша история доказывает, что смерть матери и родовая гордость, вместе взятые, довели полуслепую женщину до состояния, в котором она забыла церковный канон. Да будет позволено и мне процитировать “Гамлета”: “О, если бы предвечный не уставил запрет самоубийству”. Разве милость священнослужителей хуже, чем ваша ложь во благо Конче?

Все встало на свои места, подумал Мэтт. Все эти тайны вокруг смерти миссис Харриган призваны предотвратить скандал, который замарал бы честное имя Харриганов, а также (отдадим им должное) избавить ее дочь от горькой правды. Воспоминания о несчастливом браке родителей, жестокая случайность, по которой книга, упав, открылась на белене, терзания взрослеющей Кончи из-за нелепого каприза судьбы… или сестра Урсула назвала бы и это волей Божьей?

— Но что навело девочку на мысль об убийстве? — спросил Маршалл.

Сестра Урсула невинно взглянула на лейтенанта:

— Что вы имеете в виду?

— Ну и кто теперь бойко хитрит? Почему Конча так хотела знать и одновременно боялась, почему она испытала такое облегчение, услышав про естественную смерть? Ну же, сестра. Что внушило ей эту мысль?

Сестра Урсула покачала головой:

— Не понимаю вас, лейтенант.

— Ладно. Будь по-вашему. Но выбросить из головы подозрения я не могу. Например — предположим, что она подозревала отца. Вот вам новый мотив, целая вереница разных…

— А Вильгельм Второй? — быстро ввернула сестра Урсула. — Каким образом он указывает на Мэри?

— Каким чер… каким образом он указывает на кого бы то ни было?

— Если бы я только знала, каким образом, — пробормотала сестра Урсула. — Хотя настолько очевидно, на кого… Лейтенант, я хорошо знаю Харриганов. У Кончи и Артура темные волосы, у старших — седые. Среди тех, кто связан с этим делом, есть хоть один рыжий?

— Ого!

— Я ведь даже не говорю загадками. По крайней мере, умышленно. Среди подозреваемых, не входящих в семью Харриганов, есть кто-нибудь рыжий?

— Нет.

— Никого, кто имел бы хоть какое-нибудь отношение?

— Никого, кроме моей жены и сына. Они рыжие.

Сестра Урсула, казалось, испытала облегчение.

— Значит, я права. Но как же глупо было с моей стороны проглядеть такую возможность. Невольно задумаешься, каких еще глупостей мы наделали. Пожалуйста, скажите, не появилось ли что-нибудь новое? Что-нибудь, о чем мне следует знать?

— У Баньяна какой-то секрет, — сказал Мэтт. — Он попросил передать, лейтенант, что хочет встретиться с вами сегодня. Вчера вечером он ходил на проповедь в Храм Света и теперь доволен, как канарейка, которая избавилась от самого здоровенного кота в квартале.