Гитлер, встревоженный возможностью повторения инцидента с «Лузитанией», который подтолкнул Соединенные Штаты к западным державам, приказал, чтобы против пассажирских судов вообще не производилось никаких действий, даже если они идут в составе торгового каравана. Это было незадолго до полуночи. Никакого определения, что считать пассажирским судном, дано не было.

К этому времени Геббельс развил бурную активность: «“Атения”, вероятно, была подбита по ошибке британским военным кораблем или наткнулась на британскую плавучую мину». Так было передано по радио на следующий день, 4 сентября. В последующие дни его ложь украсилась новыми деталями, и вскоре все дело погрузилось в густой туман нелепых искажений, призванных смутить нейтральные страны: мол, Черчилль пытается использовать инцидент, чтобы привлечь Америку к войне; мол, «Атения» осталась бы на плаву, не будь на ней американцев; это британское «министерство лжи» превратило британскую торпеду в немецкую!

«Без каких-либо сомнений установлено, что рядом с Гебридскими островами не находится ни одного немецкого военного корабля... если “Атению” торпедировали, то это могла сделать лишь британская подводная лодка... Мы считаем, что нынешний глава британского флота Черчилль способен даже на такое преступление...»

В Германию пришли фотографии, показывающие британские корабли, которые были отправлены на место происшествия, чтобы подобрать уцелевших, и это дало Геббельсу возможность заявить — имея на руках изображения! — что лайнер потопили эсминцы королевского флота. Якобы 2 сентября в Берлин корабельным компаниям была послана телеграмма, советующая: «Не отправляйте пассажиров на корабли “Атения”, “Аурания”, “Андания“, ”Аскания” вплоть до последующих распоряжений», так как все другие рейсы были отменены и на этих кораблях могло не быть места, что приводилось в доказательство того, будто немецких граждан не пускали на борт этих «кораблей смерти» для того, чтобы они не увидели, что делают британцы.

«Если бы дело с “Атенией” не вышло, то был бы потоплен один из трех других “приготовленных” кораблей для того, чтобы Черчилль предоставил новую “Лузитанию” в распоряжение британского министерства лжи».

Обработка инцидента с «Атенией» продемонстрировала в действии правило Гитлера и Геббельса: чем больше ложь, тем больше шансов, что в нее поверят; американские власти, суды и некоторые американские газеты казались смущенными в отношении этого дела до самого Нюрнбергского процесса.

В данном случае и Дёниц, и его штаб хорошо знали, что U-30 находилась в той области, где затонула «Атения», и поскольку невозможно представить себе, что они поверили в те выдумки, которые распространяли газеты и радио, они стали, хотели они этого или нет, соучастниками всей этой намеренной кампании лжи. Это один из ярких примеров того, как флот был поглощен нацистским государством: когда U-30 вернулась ближе к концу месяца и Лемп подтвердил, что он потопил «Атению», они стали активными соучастниками. Дёниц и его штаб выполнили инструкцию Редера и заставили весь экипаж поклясться хранить молчание, вахтенный журнал субмарины подчистили так, чтобы там не осталось ни малейшего упоминания об этом эпизоде, и сходным образом Дёниц сфабриковал рапорт в штаб-квартире. В своем дневнике за 27 сентября он пишет, что «прибыла лодка U-30» и сообщает, что она потопила «Блэр Ложи» и «Фенед Хед» — «в сумме 9699 тонн»!

Вера Дёница в то, что субмарины смогут перерезать британские линии поставок, если только их будет построено достаточное количество, и его отчаяние перед лицом столь малых сил, доступных при неожиданном начале войны, лишь усилили его страстную уверенность в том, что программа гигантского строительства должна быть запущена за счет прочих кораблей плана «Зет». Он снова попытался внушить это Редеру, на этот раз предложив самого себя в качестве наиболее подходящего, самого квалифицированного офицера для общего контроля за осуществлением этой программы. Дёниц понимал, как он и записал в дневнике, что неверно лишать подводный флот его командующего именно тогда, когда его профессиональным и лидерским качествам предстоит проверка; «с другой стороны, очевиден факт, что его операционная деятельность очень скоро сократится до нуля и какое-либо управление ей уже не понадобится, если нам не удастся достаточно быстро построить в большом числе эффективный подводный флот».

После долгого телефонного разговора с главой Штаба руководства морской войной адмиралом Отто Шнивиндом, который передал ему мнение верховного командования: его, Дёница, невозможно на данный момент освободить от занимаемого поста — Дёниц 7-го числа поехал в Берлин, чтобы изложить свое предложение лично главнокомандующему.

Редер был в это время в канцелярии, на совещании у Гитлера, и Дёницу пришлось довольствоваться уверением его штаба в том, что его запрос будет передан. Чувство подавленности и решимость доказать, что его субмарины могут сделать, хорошо улавливаются в дневниковой записи, которую он сделал в этот день: «В море одновременно могут находиться от шести до восьми лодок (треть от всех наличных 22 лодок в Атлантике). Такими силами успех может быть достигнут лишь по случаю. Я полагаю, что лучше перемежать периоды присутствия немногих лодок с теми периодами, когда их в море столько, сколько возможно по максимуму, и тогда сообща время от времени достигать большого успеха, например уничтожения целого каравана. Для этого приливы и отливы подлодок должны по возможности совпадать с потоками торгового судоходства (противника)».

Кроме сильного желания отличиться, эта запись демонстрирует его полный провал в качестве командира, нетерпеливость и отсутствие какого-либо понимания того, в какой ситуации находится противник, и даже того, каковы будут возможные последствия его собственных действий. Здесь ему не терпится проверить его «групповую тактику» и достичь «большого успеха», хотя, по его собственному признанию, до какого-либо успеха у него слишком мало лодок и он практически не знает, как противник будет проводить караваны, ведь засечь их будет делом случайного везения.

Кроме того, фактор неожиданности, которым он надеялся поразить Англию, будет явно потерян.

На следующий день, 8-го числа, ему позвонил Шнивинд и сказал, что Редер не хочет, чтобы он приезжал в Берлин: другой офицер назначен на тот пост, которого он добивался, и главнокомандующий позже, в личном письме, объяснит ему причины, по которым он предпочитает держать Дёница там, где он находится.

Почти нет никаких сомнений в том, что Редер держал его на боевом посту, во главе подводного флота, из-за того, что там ему удавалось вдохновить личный состав следовать стандарту высокой эффективности и преданности делу. Как сообщал командующий флота адмирал Герман Бём, той осенью он «превратил подводное оружие в выдающийся военный инструмент...».