Пробегаюсь глазами по экрану телефона, надеясь увидеть уведомление от Дома, и тут понимаю, что так и не выключила авиарежим. Я пользовалась навигатором в машине, чтобы добраться до этого маленького городка в Северной Дакоте, а рейс Дома должен был прибыть только через полчаса, так что сообщений я не ждала.

Именно поэтому я удивляюсь, когда, едва подключившись к сети, мой телефон начинает разрываться от уведомлений.

Несколько сообщений и пропущенные вызовы от Дома.

Вместо того чтобы читать тексты, я сразу же набираю его номер.

— Мэдди.

Дом тяжело вздыхает, отвечая на первом гудке. Узел тревоги в моей груди немного ослабляется.

— Эй. Прости, телефон был в авиарежиме. Я только что добралась до мотеля. Ты прилетел раньше?

Меня тут же охватывает чувство вины. Если бы я включила телефон и проверила его рейс, могла бы встретить его в аэропорту, разделить с ним машину, провести вместе лишние часы.

— Я пропустил рейс.

В груди что-то резко сжимается.

— Что случилось? Ты в порядке?

— Всё нормально, — успокаивает он меня, и я выдыхаю. — Я просто не успел в аэропорт. В доме прорвало трубу — в нашем доме. В доме Розалин.

Воздух резко выходит из моих лёгких, словно кто-то только что ударил меня в живот.

Наш дом.

Эта оговорка будто перекрывает кислород, что-то внутри меня замыкается.

Часть моего мозга продолжает следить за разговором — я слышу, как он объясняет, что в подвале стояла вода по щиколотку, как они в панике пытались спасти вещи Розалин, как он потерял счёт времени, выехал слишком поздно и не успел на рейс.

Но на самом деле я не слушаю.

Я застреваю глубже в своей голове. В тёмном месте, куда, как я надеялась, больше никогда не вернусь.

В месте, где я снова сравниваю себя с ней.

И нахожу себя недостаточной.

Она красивее меня. Она умнее меня. Она дружелюбнее меня. Она добрее меня. Когда она нуждается в нём — он идёт к ней. Он идёт в их дом. Она была первой. Она будет последней. Он оставит меня ради неё. Так же, как и в прошлый раз.

— Теперь шторм, все рейсы отменены, — голос Дома звучит низко и напряжённо. — Ничего не вылетает. Прости, Мэдди. Я приеду, как только смогу.

Он только приедет.

Только потому, что чувствует ответственность.

Потому что Джош считал, что мне нужен кто-то, кто будет держать меня за руку, а Дом привык заботиться о людях.

Я обманывала себя всё это время.

Лгала себе, что Джош хотел, чтобы я заботилась о Доме. Что он доверил бы его благополучие мне. Что мой брат видел во мне достаточно сил, чтобы я могла быть опорой для кого-то другого.

Но Джош знал меня лучше всех.

Он знал, какая я слабая.

Какой я есть.

Не такой, как Розалин.

«Ты представляешь, каково это — приходить домой и видеть её, идеальную дочь?»

Розалин была настолько восхитительной, что даже моя мать хотела её в дочери.

«Ты не была достойна, чтобы ради тебя кто-то остался, да?»

Похоже, я не стою даже того, чтобы ради меня успеть на рейс.

Не тогда, когда его бывшая жена нуждается в нём, чтобы помочь починить что-то в их доме.

Как скоро он к ней вернётся?

Острая боль раз за разом вонзается в меня, пока я не отшатываюсь обратно в реальность, закрываясь гневом, словно щитом, защищающим израненное нутро.

— Не надо, — произношу я в трубку.

— Что?

— Ты занят. Не утруждай себя.

Резко встаю с кровати, падаю на колени перед чемоданом и расстёгиваю молнию на боковом кармане. Отодвигаю в сторону свои самые милые свитера и новый шёлковый пеньюар, покупка которого теперь кажется мне нелепой ошибкой, и достаю урну с прахом Джоша.

— Я уже здесь. У меня есть его прах. Я найду координаты и развею его сама.

— Мэдди.

В голосе Дома слышится напряжение. Он почти звучит так, будто ему больно.

— Мы должны были сделать это вместе.

— Я знаю! — огрызаюсь я. — Вот только я здесь.

Он не имеет права чувствовать себя раненым в этой ситуации. Я здесь одна.

— И я приеду, как только смогу. — Его голос звучит спокойно, осторожно. — С письмом.

Письмо. Слова Джоша.

Я должна была быть всего в нескольких минутах езды от того, чтобы снова услышать голос Джоша. И даже если он действительно жалел меня, свою домоседку-сестру, это не меняет того, что я люблю его. Что он мне нужен.