— И, Мэдди…

Его голос — глубокий, успокаивающий. Я отрываю взгляд от места, где мы соединяемся, и встречаю его глаза.

— Да? — шепчу я, боясь, что громкий звук разрушит этот сон наяву.

— Тебе стоит знать… — он проникает глубже, — это не тщеславные мускулы.

Ещё один толчок — и его бёдра упираются в мои, заполняя меня полностью.

— Я играю в двух любительских бейсбольных лигах.

И, держа мой взгляд, он ухмыляется.

Этот человек смеет дразнить меня, пока трахает меня. И ничего не могло бы быть более идеальным.

— Ты такой мудак, — смеюсь я, а потом стону, потому что смех заставляет мышцы живота сжаться, что делает ощущение ещё острее, а его — ещё глубже внутри меня.

— Чёрт, Мэдди…

Его пальцы впиваются в мою задницу, и я внезапно думаю, останутся ли от них синяки.

Надеюсь, да.

— Ты же придёшь на мою игру, да? — Он почти выходит, а затем снова вгоняет себя в меня с тихим рычанием. — Будешь болеть за меня. Рассказывать всем, что подающий — твой парень?

— О боже, — стону я.

Частично от того, что он невыносим.

Но в основном потому, что он чертовски хорош.

— Ты ведь наденешь свою куртку с нашивкой, когда мы в следующий раз будем трахаться, да?

Дом ухмыляется, тёмные волосы падают ему на лицо, липнут к вспотевшему лбу.

Его щеки раскраснелись, а мышцы перекатываются под кожей, когда он снова и снова входит в меня.

Затем он наклоняется, целует меня под ухом и шепчет:

— Нет. Я трахну свою девочку, пока она будет в ней.

И вот так Доминик Перри забирает ещё один мой оргазм.

Но кто вообще ведёт счёт?

— Можно мне сегодня вечером горячий тодди, а ты всё равно будешь уверен, что я горю по тебе?

Это первые слова, которые я говорю Дому утром. Вопрос, с которого я его бужу.

Я уже двадцать минут лежу в наших спутанных простынях, запоминая, как он держит меня во сне. Это не классическая поза «ложки», ведь мы прижаты друг к другу лицом. И не классическое объятие, когда я утыкаюсь носом в его грудь. Где-то в процессе засыпания Дом просунул руку между моих ног, крепко обхватил бедро и притянул меня к себе. Моя голова выше его на подушках, а его лицо уютно устроилось между моими грудями. Он до сих пор обнимает мою ногу, словно это его плюшевый мишка, а я этим пользуюсь — запуская пальцы в его мягкие волосы, иногда осторожно нюхая их, потому что мне нравится, как его кедровый шампунь смешивается с солоноватым запахом его пота.

Как бы мне ни нравилась эта полудремотная сессия ласки, пришло время возвращать его в мир живых.

Дом издаёт в горле низкий звук, который пробегает мурашками по моей обнажённой коже.

— Докажи.

— Доказывать, что я хочу тебя? — Я кончиком пальца обвожу изгиб его уха и улыбаюсь, когда его крепкая шея покрывается гусиной кожей. — Наш секс-марафон этого не сделал?

Он что-то неразборчиво бурчит и прижимает нос к нижней стороне моей груди.

— Мне нужно больше доказательств.

— Ты неутомим. Знала, что стоило купить тебе ту порнушку на заправке.

Но даже изображая раздражение, я выскальзываю из его объятий и начинаю целовать его тело, двигаясь вниз. Как только мои губы оказываются достаточно низко, я обхватываю его наполовину твёрдый член, который очень быстро становится полностью твёрдым.

Теперь Дом раскинулся на спине, его челюсть приоткрыта, затуманенный взгляд прикован к тому месту, где мой рот прикусывает его бедренную кость. В этом месте есть что-то, что меня притягивает. Я не могу насытиться тем, как оно подрагивает и нагревается от моих прикосновений. Решаю, что хочу оставить здесь след.

Не такой постоянный, как татуировка на его запястье, но что-то, что продержится какое-то время.

Доказательство, что хотя бы ненадолго Дом был моим.

Я нежно втягиваю кожу его бедра в рот, дразню языком, прикусываю, зная, что на этом месте останется маленький синяк.

Челюсть Дома сжимается, ноздри раздуваются. Он дышит тяжело, наблюдая за мной, а его бёдра невольно вздрагивают. Задача выполнена. Я отпускаю его, касаясь губами помеченного места в тихом «прости». Хотя, если честно, я ни капли не сожалею.

Его дыхание становится чаще, бёдра снова дёргаются.

Я обхватываю основание его члена, встречаюсь с ним взглядом через его тяжело вздымающуюся грудь.

— Это то, что тебе нужно?

Я провожу языком вдоль толстой вены, пульсирующей по всей длине его напряжённого члена, собираю каплю солоноватой влаги на кончике.

— Так я доказываю, что хочу тебя?

— Мэдди… — простонал он, голос хриплый. — Чёрт. Тебе не нужно…

Дом пытается приподняться, будто собирается меня остановить. Будто это испытание для меня, а не желание, которое преследует меня с пятнадцати лет — с того момента, как я впервые узнала, что такое минет.