Алексей проснулся от собственного кашля. Пустая квартира, разбитый графин на полу. В голове — обрывки вчерашнего. Он поднял телефон: ни звонков, ни сообщений. Зашёл в её Instagram. Марина в чёрном платье на корпоративе, улыбка идеальная, глаза пустые.

"Ты тоже сломана, да?"

Он швырнул телефон в стену.

А Марина в это время стояла у окна, смотря, как дождь смывает город. В руках — кольцо, которое так и не сняла.

Они оба не знали, что где-то в этом городе их боль, как магнитные полюса, тихо тянулась навстречу.

Глава 17. Отражения

Галерея открылась в старом здании с высокими окнами, где солнечный свет цеплялся за пыль, как за воспоминания. Марина стояла перед фотографией, которую не решалась выставить годами: тот самый мост, снимок, сделанный в день, когда всё ещё казалось вечным. Рука дрогнула, поправляя табличку — «Недостроенные истории. Архивный проект Алексея Громова». Его фамилия резанула тишину.

— Мама, ты опять здесь? — Полина замерла в дверях, держа в руках кофе. В её движениях уже не было детской неуклюжести, только лёгкая настороженность, будто она всё ещё проверяла, можно ли подпустить к себе мир.

— Решила добавить старые работы, — коротко ответила Марина, отводя взгляд.

Дочь молча подошла, в её глазах мелькнуло что-то знакомое — то же упрямство, что когда-то было унего.

— Ты же говорила, что не хочешь его вспоминать.

— Иногда прошлое нужно отпустить публично, — Марина провела пальцем по стеклу, за которым застыл мост. Или поймать за хвост, — но это она оставила при себе.

Стройка гудела, как живой организм: рёв машин, крики прорабов, звон металла. Алексей смотрел с высоты крана на город, который обрастал его бетонными детищами. «Громов Корп» — вывески красовались повсюду. Успех? Да. Но по ночам он всё так же просыпался от видений изогнутых арок и тросов, которые больше не принадлежали ему.

— Босс, смета по новому ТЦ готова, — молодой инженер протянул папку. Алексей кивнул, машинально листая страницы. Цифры, графики, прибыль. Всё чётко. Всё пусто.

— Мосты… — вдруг начал он, и инженер замер. — Никто не просил реконструкции?

— Нет. Вы же знаете, сейчас упор на коммерцию.

Алексей хрипло рассмеялся:

— Верно. Каменные коробки — наше всё.

Он спустился вниз, к машине. В бардачке лежала потрёпанная тетрадь с эскизами. Иногда он чертил в ней линии, которые вели в никуда.

Максим целовал её так, будто боялся разбить. Полина закрыла глаза, пытаясь не сравнивать его с отцом, чьи редкие визиты всегда пахли дорогим парфюмом и одиночеством.

— Ты как будто не здесь, — он отстранился, и она поймала в его голосе ту же ноту, что звучала в словах матери: «Не подпускай слишком близко».

— Просто… у меня родители ненавидят друг друга, — выпалила она неожиданно. — И я не знаю, как это не повторить.

Максим взял её за руку:

— Мы же не они.

Но когда он ушёл, Полина достала из сумки старую фотографию, найденную в мамином столе: Алексей и Марина на фоне недостроенного моста. Их смех казался игрушечным, ненастоящим. «Почему вы сломали?»— спросила бы она, но боялась услышать ответ.

Марина закрывала галерею, когда увидела его. Алексей стоял у витрины, в дорогом пальто, но с тем же потерянным взглядом.

— Пришёл посмотреть на свои мосты? — голос дрогнул.

— Ты выставила их, чтобы напомнить мне о том, кем я был? — Он не смотрел на неё.

— Чтобы напомнить себе, кем мыне стали.

Тишина затянулась, как старая рана. Где-то вдали зазвонил телефон Полины — та самая мелодия, что когда-то любили оба.

— Наша дочь влюбилась, — вдруг сказала Марина.

Алексей повернулся, и в его глазах мелькнуло что-то живое:

— Научим её не бояться?

Но дверь галереи захлопнулась, оставив вопрос висеть меж них, как тот самый недостроенный мост — между «было» и «может быть».

Глава 18. На линии

Он стоял на стройплощадке нового торгового центра, но вместо чертежей перед глазами плясали контуры старого моста — того самого, который так и не был достроен. Случайный звонок из мэрии накануне выбил почву из-под ног: «Хотим восстановить заброшенный проект. Вы — единственный, кто знает его до винтика». Алексей положил трубку, но слова застряли в голове, как заноза.

Вечером он заехал в галерею. Марина закрывалась, её силуэт за стеклом казался хрупким, почти призрачным. Он не зашёл — просто смотрел, как она поправляет табличку под его фотографией. «Недостроенные истории». Её слова из прошлой встречи жгли: «Чтобы напомнить себе, кем мы не стали».

В машине Алексей достал тетрадь с эскизами. Рука сама вывела знакомые линии — арки, опоры, изгиб, который когда-то называл «полёт бетона». Внезапно чертёж порвался от нажима карандаша. Он швырнул тетрадь на заднее сиденье. «Громов Корп» строил коробки, а не мечты.