Проснувшись, Марина обнаружила кольцо на своём пальце. Алексей спал, прижавшись лбом к её плечу. Она повернула руку, наблюдая, как оно блестит в первых лучах солнца.

— Я надену его, — прошептала она, хотя он не слышал. — Но не прощаю. Пока.

Она прижалась к нему, слушая стук сердца. За окном дождь кончился, и мост, который он строил, высился в дымке, как символ хрупкой надежды.

Волны под мостом. Продолжение

Кольцо на пальце Марины сверкало в свете кухонной лампы, пока она готовила завтрак. Алексей вошёл, пахнущий холодом и ментолом, с чертежами под мышкой. Взгляд на её руку заставил его замереть на секунду.

— Заказчик назначил встречу сегодня, — проговорил он, ставя папку на стол. — Если не убедить его в надёжности арки, проект закроют.

Марина протянула ему чашку кофе. В её глазах читалось понимание, но и усталость:

— Ты вернёшься к ужину?

Он хотел соврать, но кивнул:

— Постараюсь.

На стройплощадке Лена встретила Алексея с новыми расчётами. Её лицо было напряжённым:

— Геологи нашли пустоты. Арка может не выдержать.

— Тогда укрепим опоры, — он провёл рукой по чертежу, оставляя след от мокрой ладони. — Как мы с Мариной.

Лена заколебалась, затем выдохнула:

— Я ухожу с проекта. Чтобы ты не отвлекался на… сомнения.

Он не стал останавливать её. В кармане лежало фото Марины, сделанное на выставке. «Настоящее важнее», — подумал он.

Марина сидела в гостиной, листая каталог выставки. На обложке — её фамилия, а внутри интервью с куратором: «Искусство — это мост из ран в исцеление». Дверь открылась, и Алексей вошёл, сбрасывая мокрые ботинки.

— Прости, я… — начал он.

— Не надо, — она подняла руку, останавливая. Кольцо блеснуло. — Ты здесь. Это главное.

Он достал из сумки старую фотографию: они с Полиной строят спичечный мост.

— Я хочу, чтобы мы…

— Построили новый? — она перебила, касаясь снимка. — Не из страха, а из желания.

Он обнял её, и в этом объятии было больше слов, чем за все месяцы молчания.

Полина спала, а они сидели на кухне при свете одной лампы. Алексей вынул из кармана бархатную коробочку:

— Это не заменяет «прости». Это знак, что я учусь.

Внутри лежало кольцо — серебряное, с трещиной, заполненной золотом. Надпись внутри: «Сквозь нас».

— Бабушка говорила, трещины делают нас сильнее, — Марина надела кольцо. — Но я рада, что ты не стал ждать её советов.

Он рассмеялся, целуя её ладонь. Потом повёл в спальню, где их тела снова заговорили на забытом языке. Нежность смешивалась с яростью, страх — с надеждой. Каждое прикосновение было вопросом и ответом.

— Я вижу тебя, — прошептал он, когда они лежали, сплетясь в темноте. — И хочу, чтобы ты видела меня.

Заказчик в конференц-зале стучал кулаком по столу:

— Ваша арка — авантюра!

— Жизнь — авантюра, — Алексей положил перед ним фото семьи на фоне моста. — Но я готов ручаться за неё. Как за них.

Лена, уже в Барселоне, прислала расчёты на почту: «Арка выдержит. Проверено».

Марина в это время вешала в галерее новый экспонат — кольцо в стеклянной колбе. Подпись: «Любовь: ремонт без гарантий».

Глава 13. Ошибки

«Даже самый крепкий мост рухнет, если в его основании лежит ложь. А любовь, смешанная с предательством, — самый ненадёжный фундамент»

Кира появилась внезапно, как гроза среди ясного неба. Она пришла на стройку моста в тот день, когда Алексей остался в очередной раз допоздна. Дождь стучал по металлическим балкам, а её красное платье, мокрое от воды, облегало фигуру, будто брошенный вызов.

— Ты так и не научился беречь себя, — она подошла, закрывая его зонтом. — Все это время я ждала. Ждала, когда ты поймёшь, что твой дом — не с ней, а со мной.

Алексей отступил, но её рука легла на его грудь, там, где под рубашкой прятался след старого шрама — память о их первой ссоре.

— Уходи, Кира, — его голос дрогнул. — Мы закончили.

— Закончили? — она рассмеялась, поднимаясь на цыпочки. — Ты до сих пор вздрагиваешь, когда я касаюсь тебя.

Он хотел оттолкнуть её, но запах духов — тех самых, что она носила в их лучшие дни — парализовал волю. Её губы коснулись его уха:

— Помнишь, как мы прятались от дождя в пустой мастерской? Ты дрожал не от холода…

Его руки, будто против воли, обвили её талию. Это был поцелуй-призрак, поцелуй-предательство. Короткий, но жгучий, как удар ножа.