Она издала полушок-полусмех, откинув голову назад. — Идиот, не говори так! Ты просто завидуешь, потому что он встречается, а ты целыми днями только и делаешь, что думаешь о смерти и грустно мастурбируешь.

Я не могу сдержаться. Я смеюсь. Затем я ухожу с ее пути. — Оставайся в безопасности, Захара.

— Не говори так зловеще, — говорит она, махнув на меня рукой. — Со мной все будет в порядке.

Она проносится мимо меня, и я останавливаю ее, положив руку ей на талию. Она замирает. Ее кожа теплая сквозь ткань платья, и на мгновение мне приходится сопротивляться желанию впиться пальцами в плоть ее талии, притянуть ее к себе. Есть в ней что-то такое, что заставляет меня обхватить ее, как броню, прижать к себе крепко, крепко и надолго.

Если бы только жизнь не поставила между нами столько колючек.

Вместо этого я тянусь к ней, чтобы взять у нее из рук телефон. Я набираю свой номер телефона и сохраняю его в ее контактах.

— Позвони мне, — говорю я, возвращая телефон ей в руку. — Если я тебе понадоблюсь, позвони мне. Я приеду за тобой.

Она сглатывает, ее горло вздрагивает.

— Отпусти, — говорит она, задыхаясь.

Я убираю руку с ее талии. Я и забыл, что она все еще там. Она отстраняется и смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Глазами, полными неуверенности, нужды, желания и страха.

— Не жди! — задыхаясь, говорит она наконец, поворачивается и бежит по коридору.

У меня возникает желание проследить за ней на свидании и убедиться, что это свидание не превратится в еще одного дерьмового бывшего в реестре дерьмовых бывших Захары. Но она и так чувствует себя подавленной, а поскольку между нами все идет если не хорошо, то лучше, я не хочу давать ей больше причин ненавидеть меня.

После ее ухода я ем, принимаю еще один холодный душ, одеваюсь и открываю бутылку водки. Не в силах больше смотреть на "Республику" Платона, я иду в гостиную Захары и просматриваю ее книги. Много истории, много классики и много романтики. Ничего удивительного. Она любила их, когда ей было шестнадцать; я помню, как не раз получал корешком пиратских романов.

Я достаю книги с полок, разглядываю обложки. Иллюстрированные пары, девушки с длинными волосами, падающие в обморок в объятиях крупных мужчин со сверкающими мускулами и напряженными глазами. Если это те мужчины, о которых она читает, то почему, черт возьми, она продолжает соглашаться на всех этих жутких трахарей?

С насмешкой я засовываю под мышку особенно возбуждающе выглядящую книгу и пробираюсь на кухню. Я прохожу мимо дорогой выпивки Захары, чтобы купить ее шикарное печенье. Закончив, я не поддаюсь искушению поискать в ее спальне свой нож, который она мне так и не вернула. Хотя я знаю, что она точно открыла мой подарок на день рождения.

Маленькая ведьма.

Я возвращаюсь в свою комнату и провожу вечер, потягивая водку и читая о злоключениях пылкой графини с несносным разбойником. Я бы предпочел играть в видеоигры, но развратный разбойник, конечно, выигрывает у Платона по части развлечений.

Должно быть, я впал в ступор: меня разбудил звук захлопнувшейся входной двери.

Глаза распахиваются, но я лежу на кровати совершенно неподвижно. В коридоре раздается резкое "Шшшш!" и несколько придушенных хихиканий. Шаги, два голоса, перешептывающиеся. Один мужской, другой женский. Появляется голос Захары, более четкий из двух: — Никто, просто мой сосед-неудачник. Ш. Идем.

Шаги проходят мимо моей двери, и я слышу звон бокалов на кухне, еще голоса, еще хихиканье. Включается музыка, знойное пение певицы заглушает разговор Захары с ее спутником.

Для такого проницательного человека Захара чертовски прозрачна. Она любит свою квартиру, это ее убежище. Она не стала бы приводить сюда парня, не говоря уже о случайном свидании. Если сейчас в ее доме и есть мужчина, то только из-за меня.

Я открываю дверь и выхожу в коридор, но не в гостиную. Не то чтобы мне это было нужно. Я прекрасно вижу все, что мне нужно, из своего дверного проема.

Прислонившись плечом к стене, я скрещиваю руки и наблюдаю за Захарой. Ее спутник сидит на бархатном кресле, которое обращено в сторону коридора, к окнам. Но Захара сидит у него на коленях, спиной к окнам. Она целует его, обнимая за шею. Она поднимает глаза и смотрит на меня из-под тяжелых, мерцающих век.

Захара уже не первый раз целуется с кем-то в моем присутствии, но это всегда одно и то же зрелище. Приоткрытые блестящие губы, полуприкрытые глаза, выгнутая спина. Удовольствие порнозвезды, отточенное представление.

Но всегда только представление.

Все, что Захара знает о настоящем удовольствии, — это то, что она читала в книгах и видела на экранах телевизоров. Ее представления красивы, но пусты.

Уверена, что ее кавалер этого не замечает. Кажется, он вполне доволен ее поцелуями. Он не замечает, что ее внимание обращено даже не на него. Захара наблюдает за тем, как я смотрю на нее, в ее глазах горит огонь. Весь этот огонь, вся эта страсть заперты внутри нее, потому что она не знает, как выбрать того, кто сможет вырвать их наружу.