Я стыдливо пишу Заку ответное сообщение о том, что я жив и что все пока идет хорошо (это как-то и преувеличение, и преуменьшение одновременно), а затем пишу Сев ответное сообщение.

Яков: Сделай ей предложение после секса. Женщины принимают свои худшие решения после оргазма.

Он отвечает немедленно.

Сев: Ты теперь комик?

И спустя несколько мгновений:

Сев: Все равно хорошая идея. Ты точно будешь шафером на моей свадьбе.

Я закатываю глаза, но смеюсь вслух.

Затем еще два сообщения ждут моего внимания. Они сидели в моих уведомлениях, притаившись, как поджидающие монстры. Оба — от Антона.

Одно — неделю назад или около того.

Антон: Какого хрена ты натворил? Ты же говорил, что разберешься с этим.

Другое — два дня назад.

Антон: Твой отец в Лондоне. Только Бог может помочь тебе сейчас, пацан.

Но если Бог существует, я уверен, что он ненавидит меня так же сильно, как и мой отец.

Яков

На следующий день я слежу за адресом журналиста, чтобы убедиться, что он уехал или хотя бы затаился. Он не появляется, и мне остается только надеяться, что он воспринял мое предупреждение всерьез.

После этого я некоторое время верчу в руках письмо, которое украл из почтового ящика Уиллоу Линч. Отдать его ли нет? Отдать его или нет? Я не могу вечно находиться под контролем отца. Но какой мужчина откажется от одной женщины ради другой? Насколько я знаю, Лена в безопасности, где бы она ни была. Уиллоу Линч не будет в тот момент, когда Лука узнает, как ее найти.

В итоге я кладу письмо обратно в карман и отправляюсь на пробежку, надеясь, что суровый зимний воздух хоть немного прояснит мою голову. Когда вечером я возвращаюсь в квартиру, то сталкиваюсь с Захарой, выходящей из дома.

Я замираю на месте и стою в дверях квартиры, наблюдая, как она запихивает крошечный флакон духов, золотое компактное зеркальце и губную помаду в самую маленькую сумочку, которую я когда-либо видел в своей жизни.

— Горячее свидание? — спрашиваю я.

— О да, можешь сказать? — говорит она, бросая мне через плечо ухмылку.

Я вижу. На ней платье насыщенного коричневого цвета, идеально подходящего к ее коже, ткань облегает ее тело, словно вырезанная на ней. Ее волосы наполовину подняты, наполовину опущены, коричневые и золотистые локоны каскадом ниспадают по спине. На ней золотые украшения, а макияж простой — блестящие губы и мерцающие тени для век. Ее туфли на каблуках цвета слоновой кости, такого же цвета, как и ее сумочка.

— Счастливчик, — говорю я ей, хотя внутри у меня такое чувство, будто я только что проглотил кучу колючек.

Она перекидывает сумку через плечо, берет свое черное пальто и поворачивается ко мне. — С тех пор как Рианнон порвала с Джеймсом, а ты вышвырнул его на землю — не уверена, что ты помнишь об этом, но, кстати, это стало новостью для сплетников, — я полагаю, что могу вернуться на сцену знакомств.

Мои пальцы пытаются скрутиться в кулаки, но я заставляю их оставаться неподвижными. Не могу ревновать чужую девушку. Не могу ревновать девушку, которую не могу иметь. Не могу ревновать сестру моего лучшего друга.

Как будто у меня и так мало проблем.

— Верно, — говорю я. — Не чувствуй, что ты должен объясняться со мной, Колючка.

— Я и не чувствую. — Она бросает на меня взгляд и чопорно качает головой. — Я просто держу тебя в курсе.

Я пожимаю плечами. — Как я и говорил. Счастливчик.

Она делает шаг ко мне, и я не могу понять, пытается ли она выйти из двери или пытается встать ко мне вровень. У нее такая ухмылка на лице, будто ей больше всего на свете хочется разрезать меня и намазать мою кровь помадой. — Ты так не думаешь.

— Я никогда тебе не вру.

— О да, конечно. — Она подходит ко мне вплотную, так близко, что я чувствую только запах ее духов, вижу только мерцание ее губ и карие глаза, а ее грудь прижимается к моей. — Пожелай мне всего хорошего, дружок. Будем надеяться, что сегодня вечером я получу немного действия, верно?

Я отталкиваю ее от себя длиной бедра, и она смотрит вниз, губы удивленно приоткрываются. Я приподнимаю ее подбородок одним пальцем, заставляя поднять взгляд.

— Надеюсь, член твоего спутника засохнет и отвалится.