В полицейском участке я ничего не сказала. Да мне и не нужно было. Бет легко справлялась со всем этим. Она проделала долгий путь по сравнению с той тихой девчонкой, которая когда-то жила по соседству. Она была на несколько лет старше меня, но мы были неразлучны с тех пор, как я застала ее подглядывающей через забор вскоре после того, как мы переехали в дом моего деда. В тот день, когда она сказала мне, что собирается поступать на юридический факультет, я рассмеялась. Тогда она едва ли могла говорить с незнакомцем без визга. Но я должна была отдать ей должное. Бет превратилась в зверя. А после того, как я увидела выражение лица Кейвена на вечеринке, зверь — это именно то, что мне нужно, если я вообще хочу иметь что-то общее с…

Я закрыла глаза, и на глаза навернулись первые за этот день слезы.

— Он назвал ее Розали.

Она взяла меня за руку.

— Я знаю. Но это не меняет ее сущности.

Теоретически она была права. Кира или Розали — неважно. Хотя мысль о том, что кто-то может стереть имя моей матери, заставляло мое сердце чувствовать себя так, будто его раздавили.

— Может, это была плохая идея, — пробормотала я.

Она сжала мою руку сильнее.

— Плохая? Безусловно. Но это также и правильно.

— Я не знаю, как мне поступить. Увидеть его снова… — я покачала головой. — Он был так зол.

— Он просто не понимает. Он любит эту девочку. Мы все любим эту девочку. Но Кейвен предполагает худшее.

— Может, я и есть худшее, когда дело касается его, — прошептала я.

— Да ладно. Ты просто погрязла в жалости. Ты не худшая. Если только мы не говорим о пении, в этом случае ты абсолютно худшая.

Она шутила весь день, но мне было не до смеха.

— Я не знаю. Я хочу, чтобы это было в первую очередь хорошо для нее, понимаешь? У меня в детстве не было мамы, и она уже так много упустила. Но сегодня, когда я увидела, как она смотрит в окно… Она была так напугана, Бет.

— Она испугалась, потому что испугался Кейвен. Дети чувствуют такие вещи.

— О, он не был напуган. Он был в ярости.

— Он сказал полиции, что ты пыталась похитить его дочь. Злился он или нет, но поверь мне, человек был напуган.

Я провела рукой по лицу. Было уже поздно, но она была права. Возможно, мне не стоит оставаться одной в эту ночь.

— Ты можешь подбросить меня до кладбища?

— Сейчас? Ты с ума сошла?

— Пожалуйста. Мне нужно почувствовать ее. Мне нужно почувствовать их всех.

Она оторвала взгляд от дороги, чтобы окинуть меня оценивающим взглядом.

— Я не думаю, что это хорошая идея.

— Я не спрашиваю, Бет. Я поеду независимо от того, где ты меня высадишь — там или дома.

Она застонала.

— Хорошо. Но я подожду в машине. Я не хочу, чтобы ты оставалась там одна ночью.

Я кивнула.

Мы ехали в тишине больше часа до кладбища Уотерсед.

Когда мы приехали, главные ворота были заперты, но проход рядом с ними был всегда открыт.

— Я сейчас, — сказала Бет, выходя из машины.

— Спасибо, — пробормотала я.

До участка моей семьи было недалеко. Мой дедушка купил его, когда умерла бабушка. Мне было шесть лет, и он сказал моему отцу, что хочет, чтобы вся его семья была вместе. Поэтому, как ни прискорбно, он купил достаточно большой участок для всех нас.

Дедушка и не подозревал, как быстро он будет заполнен.

Я была на этом кладбище тысячу раз. Сначала с отцом, чтобы положить цветы на могилу моей бабушки. Затем, всего несколько лет спустя, я вместе с дедушкой поехала положить цветы на могилу моих родителей.

Но в ту ночь, пробиваясь сквозь тьму, я отправилась к ним, как единственный оставшийся в живых член семьи Бэнкс.

Это если не считать… Розали.

На белом надгробии были перечислены все их имена. Новое имя было добавлено всего четыре месяца назад.

Надпись была простой, как и у моих родителей. Но каждый раз, видя ее там, я едва не падала на колени.

Уиллоу Энн Бэнкс.

Любящая дочь и сестра.

Сначала я направилась к ней.

Все было еще так свежо, что слезы уже лились из глаз, когда я дошла до прямоугольника земли. Из-за зимы трава еще не успела вырасти.

Но она была там.

Все они были там.

— Привет, — сказал я, смахнув несколько листьев с надгробия. Неудивительно, что она не ответила.

Мне нужно было столько всего ей рассказать. Такие вещи, как:

Все будет хорошо. И нужно продолжать бороться. Я хотела рассказать ей о том, что нужно жить ради секунд и наслаждаться хорошими временами. Но это уже не имело значения. Ее больше не было.

Все они ушли.

Не в силах больше ничего вымолвить в адрес сестры, я подошла к матери. Кира Холлис Бэнкс