Когда я думаю о Бразилии, в мой разум проникает идея, и я прекращаю свои действия.

Я смотрю вперед на картотечные шкафы и позволяю идее воплотиться в жизнь, потому что мне кажется, что я что-то придумал.

Что-то другое, что я никогда не учитывал, потому что списал это со счетов.

Я, возможно, не знаю, как отслеживать это устройство, когда оно используется в режиме реального времени, но я знаю кое-что, что может просто уничтожить его, если я правильно разыграю свои карты.

Оружие моего деда способно на это.

То самое гребаное оружие, ради создания которого меня взяли в плен.

Ебать.

Оно могло бы это сделать, но его никогда не делали, только проектировали. Но не было ничего, что мой дед проектировал, что не работало.

Если я его сделаю, немного модифицирую и запрограммирую так, чтобы он отключал устройство Роберта, это должно сработать.

Это должно сработать. Не может быть, чтобы не сработало. Так же, как и технология Роберта, разработанная как некое передовое изобретение, мое тоже, и я только что нашел свой собственный способ тушить огонь с помощью чертового огня. Как только я отключу его устройство, я смогу выследить его обычным способом, и он не сможет от меня спрятаться.

Мне понадобится несколько дней, чтобы собрать все необходимое и сделать оружие моего деда, а также внедрить модификации. Затем я вернусь к делу.

Впервые за долгое время во мне загорелась надежда, и я с нетерпением жду возможности вернуться в квартиру и начать планировать.

Когда я заканчиваю вытаскивать жесткий диск, у меня в заднем кармане зазвонил телефон.

Я достаю его и отвечаю, когда вижу, что это Лисса, которая никогда мне не звонит. Я сразу понимаю, что с Саммер что-то случилось.

— Привет, Лисса, что происходит?

— Эрик, извини, что беспокою тебя, но я волнуюсь за Саммер. Она выпила. Мне очень жаль. Я не знала, что она знает, где твой алкоголь. Она хотела подышать воздухом на террасе, и я нашла ее там. Она говорит всякие странные вещи, и я не могу заставить ее зайти. Я не могу вытащить ее с балкона.

При упоминании балкона у меня в животе скручивает холодный узел, и я уже выхожу за дверь, прежде чем она успевает что-то сказать.

Боря бросает на меня взгляд, я киваю ему, и он понимает, что это означает:

— Возьми ситуацию под контроль.

— Лисса, оставайся с ней. Я уже иду.

Одна мысль пронзает мой разум, и я начинаю бежать к своей машине. Я помню слова, которые Саммер написала в своем дневнике, и как она сказала, что боится того дня, когда она может не захотеть спасать себя.

С ней произошло достаточно событий, чтобы сегодня настал тот самый день.

Глава 30

30

Эрик

Я прыгаю в машину и еду как сумасшедший. Когда я добираюсь до своей квартиры, я проклинаю себя за то, что живу в этом гребаном пентхаусе.

Я вбегаю внутрь и направляюсь на террасу, где вижу Лиссу, стоящую у стеклянных дверей со слезами на глазах, и думаю, что случилось худшее.

Впервые в жизни я чувствую страх. Я боюсь спросить ее, что случилось, потому что не хочу, чтобы она сказала мне, что я опоздал.

— Она на карнизе, Эрик, — быстро говорит Лисса. — Она не спускается. Я не могу заставить ее спуститься и вернуться внутрь. Мне так жаль. Я все перепробовала.

— Все в порядке. Иди внутрь и жди меня. — Я собираю силы из последних остатков своего сердца и делаю один смелый шаг наружу, на мощеную поверхность.

Когда я смотрю на балкон и вижу Саммер, стоящую на выступе, мое сердце замирает в груди.

Она стоит там, ее длинные каштановые волосы развеваются на ветру, а яркие карие глаза полны печали и боли.

Я никогда не должен был ее оставлять. Я должен был сказать Боре, чтобы он забрал этот чертов компьютер и принес его сюда.

Я просто думал, что она будет в порядке в течение нескольких часов. Но несколько часов сделали это.

Я смотрю на женщину, которая появилась в моей жизни, и когда она поворачивает голову и смотрит на меня, я вижу то, что боялся увидеть.

Я никогда не чувствовал просто желания, когда смотрел на нее. Всегда было что-то большее. Что-то, что завораживало меня, потому что мне нравилось наблюдать за ней, и она была единственным, с чем я столкнулся с тех пор, как вернулся в мир живых, и на что я представлял себя смотрящим вечно.

Видеть вечность — значит видеть будущее, не предполагающее смерти.

Моя смерть. Мое покаяние. Мое чистилище за мои ошибки.

То, что я вижу сейчас, глядя на нее, — это путь к моему искуплению, а может быть, и к ее тоже. Все, что я знаю сейчас, глядя на нее, — если она прыгнет, все, чего я когда-либо хотел, уйдет вместе с ней.