Я делаю еще один осторожный шаг и приближаюсь к ней, надеясь, что она не прыгнет прежде, чем я доберусь до нее.

Я останавливаюсь, когда нахожусь в нескольких дюймах от нее, и продолжаю пристально смотреть на нее.

— Малышка, пожалуйста, иди ко мне, — говорю я, и она качает головой.

— Нет. Вот оно. Вот ответ. Тебе не нужно, чтобы я нашла Роберта. Ты можешь найти его сам.

— Я не поэтому хочу, чтобы ты пошла ко мне.

— Для меня это конец пути, Эрик. Слишком много всего произошло, и я больше не могу. Видишь это? — Она показывает мне свое запястье с маленькой татуировкой Carpe Diem.

— Да.

— Мне никогда не нужно было напоминать, что нужно жить. Скарлетт считала, что это хорошая идея. Мы сделали это, когда нам было восемнадцать, но, видишь ли, к тому времени со мной уже много чего произошло. Но она пыталась. Она пыталась это исправить. Пыталась исправить меня. Но некоторые сломанные вещи нельзя исправить. Я одна из них.

— Я в это не верю.

Она улыбается мне. — Ты милый, ты знал это?

— Саммер, пожалуйста, иди ко мне. Детка, мы можем говорить сколько хочешь, только не здесь.

Она снова качает головой. — Я не могу пойти с тобой. — Слеза течет по ее щеке, и она вытирает ее. — Это были наркотики.

— Какие наркотики?

— Именно это привело меня в Club Montage. Я была наркоманкой, находящейся на реабилитации, и за несколько месяцев до того, как я начала там работать, я снова сошла с ума, когда увидела своего отчима в журнале People. У меня возникли проблемы с дилерами, когда я не могла заплатить им за наркотики, которые принимала, и они угрожали убить меня. Вот так я и оказалась в клубе. — Она на мгновение замолкает, а затем продолжает. — Мой отчим сейчас губернатор Нью-Йорка, как ты, вероятно, знаешь. Он человек, которого больше всего почитают за его работу с детьми и молодежью, особенно за его работу с благотворительными организациями для молодых женщин. Есть причина, по которой он так любит работать с молодыми женщинами. Они прозвали моего монстра — Человеком года. Если бы они когда-нибудь узнали, какой он на самом деле, не думаю, что они бы его так назвали.

— Что он с тобой сделал, Саммер?

— Сделал мне больно. Он издевался надо мной годами. Он начал, когда мне было тринадцать. Он сделал меня беременной, когда мне было шестнадцать. Когда моя мать узнала, она вела себя так, будто не верила, что это был он, но она знала, что происходило все эти годы, и знала, что ребенок был его. Она просто не хотела этого принимать. Когда Тед столкнулся с этим, он солгал и сказал, что я напоила его и соблазнила. Поэтому мама обвинила меня. Она не могла вынести того факта, что я носила его ребенка, и поэтому покончила с собой.

Слезы катятся по ее щекам, и мое сердце разрывается от жалости к ней.

— Это не твоя вина, Саммер.

— Никто не верил мне, Эрик. И моя мать знала, что я говорю правду, и отказывалась мне верить. Она обвинила меня в своей записке. Она написала, что я была шлюхой, которая соблазнила ее мужа и забеременела. Мой отец тоже винил меня, потому что он никогда не переставал любить мою мать. Это он нашел ее мертвой, поэтому он был первым, кто прочитал записку, и он поверил ей. Вот почему он избегал меня. И хотя у меня была Скарлетт, я не уверена, верила ли она мне на самом деле. Тед был таким манипулятивным ублюдком.

Я делаю все возможное, чтобы сдержать свою ярость. Сейчас не время сосредотачиваться на том, что я чувствую.

— Что случилось с малышкой Саммер?

Она подносит руку к щеке и вытирает еще одну слезу.

— После смерти моей матери Тед хотел, чтобы я избавилась от ребенка, но я не хотела этого делать. Он так беспокоился, что секрет выйдет наружу. Он знал, что если этот ребенок родится, у меня будут доказательства, чтобы разоблачить его за то, что он сделал со мной, и его карьере будет конец. Я была несовершеннолетней и его падчерицей. Даже если бы он заявил, что я его напоила, это бы не прошло хорошо. Я не могла избавиться от ребенка, и не потому, что хотела его шантажировать. Я просто не могла этого сделать. — Она тяжело вздыхает, и когда ветер поднимает и развевает кончики ее волос, она выглядит такой слабой, что я боюсь, что он ее унесет.

— Я пыталась исчезнуть, — продолжает она. — И он послал за мной людей, чтобы убить меня. Пока я пыталась сбежать, я упала с лестницы. Мне удалось добраться до больницы, но было слишком поздно. Я потеряла ребенка. Он оставил меня одну только из-за этого. Так я смогла добраться до Монако и оторваться от реальности. Я начала принимать наркотики, чтобы забыться. Но потом бросила. Мне помог мой друг, но этот рецидив вызвал цепную реакцию, которая привела меня к Роберту.

Иисус Христос.

Я знал, что у нее было плохое прошлое, но я никогда не думал, что оно настолько ужасно.

— Саммер, тебе больше не нужно беспокоиться ни об одном из этих людей. Мы теперь здесь. Ты и я. Я позабочусь о тебе.

— Нет. Никто никогда не заботился обо мне, так что и ты не должен. Все забыли обо мне, так что и ты должен. Они позволили моим мечтам умереть, и я умерла вместе с ними давным-давно. Я так упорно боролась, чтобы выжить, но я не знаю почему. Зачем я это делала, когда так много людей хотели моей смерти? Моя мать ненавидела меня, мой отец ненавидит меня, моя сестра жалела меня. Ты не должен беспокоиться обо мне. Никто другой не заботился, и я помогла убить единственного человека, которому было не все равно. — Еще больше слез текут по ее щекам. — Я не позволю никому убить меня. Если я умру, то на своих условиях. Прощай, Эрик. Спасибо за попытку. Это много значило.