– Что произошло?..

– Неудачный спарринг?..

– На мой взгляд, девчонку пытались убить. Сначала на полосе препятствий с высшим уровнем сложности, потом – четко поставленным смертельным ударом.

– Так это та самая? Золотая наследница «Фортуны»?

– Хватит болтать, она сейчас захлебнется собственной кровью!

Прохладный воздух чуть приглушил выжигающий грудь жар. Следом послышались судорожные чужие вздохи и хриплый возглас:

– Сплошное месиво! Этот урод ей грудину раздробил, что там с легкими – страшно представить…

– Отруби ей сознание и на ИВЛ… пережми сосуд быстрее… и этот тоже…

Благословенная темнота милостиво накрыла меня с головой. Последним, что я услышала, было чье-то хриплое напряженное высказывание:

– Жесть, вы только посмотрите на результаты ее сканирования… Это точно золотая девочка богатого папочки?..

Очередное короткое прояснение сознания, хотя я бы назвала это попыткой выбраться из темноты, когда услышала голос хедара Дилегра:

– С ней все будет в порядке, доктор?

Голос хедара был сухим и холодным, но, когда услышала его, мне стало спокойнее, появилась странная уверенность: если он рядом, значит, я вне опасности.

Голос врача звучал глухо и озабоченно:

– Да. Ткани, органы, кости… мы все восстановили. Но она еще не менее тридцати часов проведет в реабилитационной капсуле.

А ведь и правда, хоть в голове завис вязкий туман, боли я не ощущала. Только абсолютное бессилие и тяжесть во всем теле, когда ни рук ни ног.

– Это ранение помешает прохождению курсантом Лель дальнейшей службы? – вопрос Дилегра отозвался во мне всплеском страха.

– Нет, хедар, не помешает. Только дайте ей хотя бы неделю передышки, – ответ врача накрыл меня облегчением. А вот дальше он с явным недоумением заявил: – Если бы не видел ее полного сканирования, сказал бы, что девочка родилась под счастливой звездой.

– Поясните! – приказал Дилегра.

– Не у каждого опытного штурмовика, прошедшего огонь и воду, столько старых травм и переломов, сколько у этой девочки. Однако лишь два старых, детских. Наверное, упала неудачно или прыгнула. А все остальные получены в течение последних шести лет. То есть, за время обучения в академии… Еще и этот корсет из бронированных лепестков, легкий, пластичный… Редкая и дорогая вещица весьма узкого направления использования. Ее там что – в шпионы-диверсанты готовили, приучая терпеть боль? Или кто-то целенаправленно измывался?

– Не могу знать, – бесцветно отозвался Дилегра.

Врач тихо продолжил:

– Эта девочка – сплошная девиация. Я наблюдал за ней пару раз в столовой. Хрупкая, красивая, воспитанная и вежливая, только смотрит как затравленный зверек, будто постоянно ожидает удара. Странно. Я слышал, что она вошла в десятку лучших курсантов своего выпуска. Может, поэтому вся переломанная? Вы не поверите, хедар, она до сих пор девственница. Сканер подтвердил: не было никаких восстановительных процедур, однозначная нетронутость. Наш реабилитолог – файрав, так он ее вдоль и поперек обнюхал, действительно чиста и невинна. И это в двадцать четыре, учитывая специфику военной службы…

– К ней прикасались не с врачебной целью? – услышала я голос Дилегра, заледеневший, с четко прозвучавшей угрозой.

– Нет-нет, хедар, никаких прикосновений, – напряженно ответил врач. – Дарват-мак-Шаронистан банально воздух втянул. В ограниченном пространстве капсулы скапливающийся запах более концентрированный и детализировать информацию проще. Он просто хотел убедиться…

– Реан Эджар, вы ее лечащий врач. Надеюсь, ни личной жизнью, ни физическим состоянием, ни запахами моего стажера вы ни с кем делиться не будете. И не позволите другим. Первое – нарушите профессиональную этику, правила и закон, второе – я запрещаю. Вам понятно?

– Конечно. Я прошу прощения, что невольно позволил себе шагнуть за эту грань, – мне показалось, обиженно заверил хедара врач. – Я вас оставлю, меня ждут другие пациенты.

– Как пожелаете, – сухо бросил Дилегра.

Я услышала шаги, видимо, врач ушел, и уплыла в темноту…

Я ощутила, как по моей коже от локтя к кисти скользнули горячие пальцы. На каком-то энергетическим уровне распознала, что это Грисс Дилегра. Только рядом с ним моя душа трепетала, согревалась, пела, было спокойно и надежно.

Ласковые пальцы добрались до моих, до самых кончиков и начали ускользать, лишая своего тепла и ощущения безопасности. Я среагировала рефлекторно: преодолев слабость, ухватилась за них как утопающий за соломинку. И жалобно попросила:

– Только не уходи…

Мою руку обхватила и буквально утопила в жаре горячая широкая ладонь, слегка сжала. Потом палец погладил по тыльной стороне моей шершавой ладони, затем у меня над ухом прошелестело то ли с угрозой, то ли с укоризной:

– Лучше не играй с огнем, цветочек. Сгоришь!