– От смерти тебя спас только корсет. Даже дураку понятно, что он хотел тебя убить. Одним четким ударом, – сухо бросил Артем, вновь обернувшись к нам на две секунды.

– Когда тебя унесли, твой хедар был в та-аком бешенстве… – шепотом поведала Маринка, будто ее кто-то подслушать мог. – У него глаза совершенно почернели, веришь, нет, словно две черные дыры. Выглядел он настолько жутко, не передать словами.

– Стоит отдать Крайчу должное: он хоть и испугался, но не драпанул и пощады не просил. Мне кажется, его Дилегра только за это живым оставил, – проворчала Джана. Потом, легонько пожав мою ледяную руку, которой я невольно вцепилась в карман, добавила: – Ты себе крутого мужика завела, Вер… уважаю таких.

– Я? Завела? Кого? Дилегра что ли? – шокировано просипела я.

Ой, что теперь будет-то? Ведь обязательно последует разбирательство. И тогда у отца появится шанс потребовать моего возвращения по состоянию здоровья. А если просочатся слухи, что я тут с кем-то «любовь кручу», меня отсюда «багажом» вывезут.

– А кого еще? Или у тебя еще имеются влюбленные поклонники, готовые за тебя порвать на куски любого? – весело ответила Джана.

– Вы не понимаете. И дело не в любви! – упрямо возразила я. – Крайч в коме потому, что хедар Дилегра, как положено у аяшей, несет личную ответственность за жизнь и здоровье своих подчиненных. За стажеров тоже, о чем и предупредил всех три недели назад. Я хоть по станции спокойно ходить начала. А Крайч не внял, чуть не убил стажера. Для аяшей оставить подобное безнаказанным – потеря лица и достоинства.

– Ну-ну! – хихикнула Джана, вряд ли проникшаяся моей речью.

– Лель, ты обычно такая умная и прагматичная, но иногда такая наивная… – окинул меня прищуренным насмешливым взглядом Артем, даже захотелось заорать от бессилия.

В столовой с нашим появлением возникла тишина. У ближайшего автомата стояли двое аяшей и молча отступили в сторону, предлагая мне взять еду без очереди. Поприветствовав их по-аяшски, только осторожно накрыв ладонью грудину, смущенно шагнула к автомату. Нести поднос не позволил Миронов, забрал и сказал подождать, пока Маринка набирала для них еды. И, словно петух двух курочек, сопроводил к свободному столу. Поели мы быстро и молча, после чего ребята проводили меня в каюту.

Стоило двери закрыться, я привалилась к ней спиной. Грудина еще ныла, но врач сказал, что это фантомные ощущения – тело помнит, как было мучительно больно в первые часы после травмы. Осторожно и глубоко подышала, приводя нервы в порядок. Все, пора в душ и спать.

Тщательно высушив и расчесав волосы до идеально гладкого багряного полотна, стекающего до талии, я надела трусики и трикотажную тунику до колен, служившую мне пижамой, с веселеньким рисунком, мягкую, видавшую виды, любимую… Убрала в узкий шкаф форму и корсет, заодно включила зеркальный режим на дверце посмотреть на себя во весь рост. Ведь три дня не видела. Все на месте, подтянутая девушка среднего роста, с длинными стройными ногами, округлыми бедрами и высокой полной грудью. В форме корсет прижимал грудь и скрадывал размеры, как и маскировал выраженную талию. И я выглядела более ровной и широкой, если так можно сказать.

Коричневые брови сведены к переносице, густые темные ресницы подчеркивают большие синие глаза. Чувственные губы, ярко красные от прилива крови, расстроенно поджаты. На скулах алеет румянец – сказывается переливание искусственной крови. Светлая от природы кожа на контрасте с багровыми волосами… словно выбеленная до молочного цвета, как у древних гейш на картинах. Тонкая ткань старой голубой туники с желто-коричневым жирафом впереди мягко обрисовывает высокую грудь с торчащими от прохладного кондиционированного воздуха горошинками сосков. Широкий ворот лодочкой привычно съехал набок, оголив плечо и тонкую ключицу. Ну прямо ожившая вампирша, только клыков и не хватает для полной картины.

Тяжко вздохнув, села на кровать и вытащила из-под подушки мягкую маленькую игрушку – забавного желто-коричневого жирафика, брата близнеца, изображенного на тунике. Прижав к груди, вспомнила, как эту трогательную парочку мне дарила Элина, один единственный раз сумевшая побывать у меня в академии во втором полугодии первого курса. Вместе с пижамой и забавным талисманом сестра привезла мне тот самый корсет-безрукавку с тончайшими бронированными элементами – вещь, несомненно, дорогую, высокотехнологичную и, конечно, жизненно важную.

По щекам поползли непрошенные горячие слезы. Как же я устала от одиночества… постоянной борьбы… И испуганно вздрогнула от неожиданно раздавшейся в тишине каюты трели. Отложив жирафа, крадучись подошла к двери и невольно затаила дыхание, увидев стоявшего в коридоре хедара Дилегра, ждавшего ответа, глядя в сторону.

Нажав кнопку видеофона, я пискнула:

– Хедар Дилегра?

– Открывай! – приказал он ледяным тоном.

– Дайте мне минутку, чтобы одеться…

– Я сказал, открывай! – жестко перебил он мой заполошный лепет.

Пришлось, судорожно вздохнув, открыть.

В неспешно открывшемся дверном проеме мы с Дилегра столкнулись глазами. Я испуганно вздрогнула – его глаза, как и три дня назад, были абсолютно черными. Как два провала в бездну. Хедар окинул меня быстрым, но слишком цепким, изучающим взглядом, от его внимания не укрылась ни одна деталь. Мое традиционное аяшское приветствие, как показалось, только усугубило ситуацию: взгляд хедара застрял на уровне моей груди. Я тоже глянула вниз и ощутила, как стыд обжег лицо, – слишком вызывающе торчали вершинки моей груди. Ну да, я же привычно вытянулась в струнку перед командиром. От неловкости чуть не закрыла грудь руками.