Другой офицер из 16-го полка, который вступил в добровольческий корпус, был Карл Фробениус, протестантский пастор, бывший командиром 4-й роты, пока он не потерял свой глаз в сражении у Фромелле в 1916 году. Фробениус теперь стал офицером штаба в добровольческом корпусе Эпп, который также включал множество будущих высших вождей нацистов, включая Эрнста Рёма в качестве квартирмейстера, Ганса Франка, Рудольфа Гесса и Грегора Штрассера и его брата Отто. Филипп Энгельгардт, бывший командир полка, чью жизнь, вероятно, спас Гитлер в 1914 году, между тем основал свой собственный Freikorps, добровольческий корпус "Энгельгард" в Эрлангене во Франконии. Людвиг фон Валладе, бывший командир 12-й бригады и друг Руппрехта Баварского, между тем служил баварским офицером связи в небаварском подразделении (Gruppe Friedeburg) во время кампании против Мюнхенской Советской республики.

Невозможно отобразить точный портрет тех ветеранов 16-го полка, которые вступили во Freikorps, поскольку списки личного состава Freikoips, по крайней мере те, что хранятся в Военном Архиве Баварии, не содержат сведений относительно предыдущих воинских частей, в составе которых были записавшиеся во Freikorps. Гораздо большее число ветеранов полка Листа – такие, как Ганс Остермюнхнер, бывший снайпером в 16-м полку, живший рядом с Баварскими Альпами, – похоже, присоединилось к местной милиции (Einwohnerwehren), которая была организована по следам коммунистической революции в Баварии и предназначалась для защиты республики и предотвращения захвата Баварии радикальными левыми. Например, Остермюнхнер, вместе с другими людьми из его местной милиции, должен был охранять от коммунистов мост в соседнем Пенцбурге. К 1920 году в местную милицию, подчинявшуюся правительству Баварии, вступили 300 000 баварцев. Однако в результате требований Версальского договора в 1921 году милиция была распущена. И всё же, при полной осведомлённости местных властей, многие всё равно сохраняли своё оружие. Например, на ферме у Остермюнхнера было шесть пулемётов.

Каким бы ни было точное число ветеранов, вступивших во Freikorps и в милицию весной 1919 года, некоторые, возможно, многие из бывших собратьев по оружию Гитлера, теперь хотели вступить в полувоенные образования, в отличие от конца 1918 года. Защита своих собственных домов от ощущаемой или реальной опасности большевизма по побуждению их собственного демократически избранного правительства была совсем иным делом, чем воевать на Востоке. Так что пример полка Гитлера не поддерживает ту мысль, что деятельность Freikorps в послевоенной Германии была недвусмысленным свидетельством всеобщего ожесточения военного времени фронтовиков, вызванного Первой мировой войной. Скорее это была динамика и логика послевоенного конфликта, нежели всеобщее ожесточение военного времени, вызванное Первой мировой войной, либо некое стремление к единству (Volksgemeinschaft) среди буржуазии Германии, как порой утверждалось, что объясняет относительную популярность Freikorps и милиции в Германии 1919 года – и их желание применять насилие. Если бы было верным, что ветераны, как было сказано, переключили свои жестокие фронтовые навыки на тыл и продолжили вести войну и что фактически все члены Freikorps были "идеологами и агитаторами", то люди полка Листа не ждали бы, чтобы вступить в добровольческие корпуса для защиты своих общин от большевистских революционеров, пока их не будут побуждать к этому власти Баварии. И если бы был верным довод, что все Freikorps и все его члены "были полностью оппозиционны к демократии", а вместо этого они поддерживали и практиковали фашистские черты, то мы не могли бы ответить на вопрос, почему члены Немецкой Демократической партии (DDP), такие, как Фридолин Золледер, и даже некоторые ветераны-евреи сражались во Freikorps. Даже Freikorps Oberland, части которого позже сформируют ядро СА, включали не только Генриха Гиммлера и Артура Родля, который, как мы увидим, станет командиром концентрационных лагерей, но также и нескольких евреев. Даже политизация Гиммлера в сторону фашизма произойдёт только в 1922 году. Так что не было прямой связи от службы во Freikorps к политизации в направлении к радикальному правому фашизму.

Имеет смысл повторить, что призыв к ветеранам полка Листа и других баварских воинских частей вступить в добровольческие корпуса происходил из того факта, что они должны были защищать, а не нападать на послевоенные демократические политические установления. Что заставило их вступить в части Freikorps, был не военный опыт долгой жестокой войны, но призывы центристских партий, которые были партиями выбора для баварцев до и после войны, защитить Баварию от большевизма.

***

1-го мая регулярные армейские части, милиция и Freikorps, собранные вокруг города, начали движение на Мюнхен. Людям в этих частях раз за разом напоминали, что республика может быть спасена от коммунизма только в том случае, если они будут действовать безжалостно. Им сказали, что федеральный министр обороны социал-демократ Густав Носке издал приказ в начале марта, в соответствии с которым "любой вооружённый человек, обнаруженный воюющим с правительственным войсками, должен быть застрелен на месте".

Большевистский эксперимент в Баварии закончился среди радостных криков населения Мюнхена, когда "Белая" армада регулярных и иррегулярных войск победила "Красную Армию" в море крови и насилия, результатом чего была смерть от 550 до 650 мужчин и женщин. При этом люди полка Гитлера, вероятно, сражались на обеих сторонах очень короткой, но беспощадной баварской гражданской войны. "Красная Армия" смогла нанести потери от пятидесяти до шестидесяти убитых в правительственных войсках Баварии, в то время как сама потеряла около ста человек. Большинство смертей, однако, произошло, когда после происшедшего сражения регулярные войска и Freikorps старались поймать действительных или воображаемых коммунистических мятежников. Хотя конец Мюнхенской Советской республики был кровавым, нам следует сопротивляться искушению преувеличить жестокость "Белых" или "Красных" сил. Правда в том, что более 98 процентов всех "Белых" войск пережили конец коммунистического режима в Мюнхене (для "Красных" войск цифра примерно 97 процентов).

Роберт Хелл, который во время войны служил одним из протестантских дивизионных капелланов под началом Оскара Даумиллера, пережил конец Советской республики в Перлахе, рабочем пригороде Мюнхена, где Хелл был лютеранским пастором. 1-го мая добровольческий корпус "Лютцов" прибыл в Перлах. Глава подразделения Ганс фон Лютцов остановился в доме Хелла, где его сердечно приняли, в то время как люди Freikorps пытались арестовать настоящих и воображаемых коммунистических революционеров и развешивали плакаты, требовавшие под угрозой смертной казни сдать всё оружие. Когда стало ясно, что Freikorps останется в Перлахе только на несколько часов, жена Хелла стала беспокоиться и подступила к Лютцову со своим страхом репрессий коммунистов после убытия Freikorps. Лютцов сказал ей не беспокоиться, заверив, что он и его люди будут рядом на расстоянии телефонного звонка. За три дня, последовавших за отбытием Freikorps, Хелл и другие "белые" в Перлахе получили несколько угроз за помощь добровольческому корпусу Лютцов. Были также сообщения о деятельности "Красной Армии", основанные на факте или на выдумке, – почти невозможно различить. Эти сообщения включали заявления, что поджигались фермы и что в лесу рядом с Перлахом проводились тайные собрания "Красной Армии". Имя Хелла также появлялось в списке местных высокопоставленных лиц, вероятно, составленном коммунистами как список возможных заложников. Из паранойи или нет, Хелл и его жена к 4 мая боялись за свои жизни. Так что жена Хелла воспользовалась предложением Лютцова позвонить ему при необходимости. Результатом этого судьбоносного телефонного звонка было то, что спустя несколько часов подразделение добровольческого корпуса "Лютцов" арестовало пятнадцать предполагаемых коммунистических революционеров. Когда командовавший арестами офицер проверил имена арестованных людей в поздние часы 4-го мая, Хелл сказал ему: "Без угрызений совести просто поставьте их к стенке". Когда офицер покидал дом Хелла, то сказал ему, что арестованные живыми не вернутся. Пятнадцать человек забрали в Мюнхен, где на следующее утро их расстреляли во внутреннем дворе одной из самых знаменитых пивных Мюнхена, Хофбройкеллер.

Для людей среди ветеранов полка Гитлера, таких, как Хелл, не война, но скорее опыт недолго жившей Советской республики был основополагающим событием их жизней. Если мы поверим опубликованной в середине 1920-х в главной газете социал-демократов Vorwarts, реакция Роберта Хелла на Советскую республику был типичной для огромной части общества Баварии. Для газеты Хелл был воплощением всего, что пошло не так во время революционного периода. Наследие недолго прожившей Мюнхенской Советской республики станет трагическим для Баварии, поскольку это помогло успеху радикальных правых и подорвало социал-демократов. Долгое время существовало табу на обсуждение той степени, до которой отношение немцев к национал-социализму и другим радикальным правым движениям главным образом определялось антибольшевизмом и опытом радикальных социалистических революций в Центральной и Восточной Европе, чтобы историки не старались извинить "обычных" немцев за их поддержку Третьего Рейха и не пытались обеспечить оправдание преступлений национал-социалистической Германии.