Но искать экипаж не пришлось, так как он появился сам в лице вестового, то есть, посыльного, моториста катера Гайнутдинова, который сообщил, что его Николая Исаева, срочно вызывают в штаб особист-секретчик и товарищ Евстигнеев. На вопрос Николая — где остальные члены экипажа катера, вестовой ответил, что сегодня все в наряде, в том числе и командир катера, который выполняет обязанности начальника караула.

И особист-секретчик и товарищ Евстигнеев в это время находились на совещании у адмирала, и Николаю пришлось ждать, сидя в приемной, по соседству с молоденьким лейтенантом, который шепотом поведал ему свои горести. Лейтенант, только что закончивший военно-морское училище, как он сказал, с отличием, прибыл на базу флота буквально декаду назад. Он полагал, что получит интересное назначение, но вакантных должностей не оказалось, и все прошедшие дни его гоняли по разным мелким поручениям, отчего он отправился в буфет залить свое горе, а там с кем-то повздорил. И все бы ничего, но дело дошло до командира дивизиона, который назначил ему наказание в виде суток гауптвахты.

— Ну и что, отсидишь на «губе» сутки, подумаешь, — констатировал Николай.

— Да дело не в сутках, — ответил лейтенант, — а в том, что гауптвахта для командного состава находится только в Благовещенске, а проезд туда и обратно за свой счет. А знающие люди говорят, что количество мест на «губе» совсем небольшое и приходится ждать, проживая в гостинице при гауптвахте, а цены там такие, как в самых лучших люксах.

— Ох, ничего себе, — удивился Николай, — я об этом не знал.

— Но и это еще не все, — продолжил лейтенант. — Ко мне едет моя невеста, она сейчас в пути и скоро прибудет, а я буду на «губе» и она, наверняка, подумает, что я самый последний разгильдяй, плюнет, и уедет. Такие вот мои дела, — подвел итог грустный лейтенант. — Может, ты мне чего-нибудь посоветуешь?

— Пожалуй, посоветую, — ответил Николай. — Прежде всего, не пытайся оправдываться перед адмиралом, а пообещай, что будешь честно служить и попроси его отложить наказание в связи с приездом невесты. Так и скажи, что с наказанием согласен и просишь только отложить его исполнение.

— Вот, спасибо тебе, товарищ, за совет, — начал лейтенант, но в это время открылась дверь адмиральского кабинета и оттуда начали выходить моряки. — Кто из вас Исаев? — строгим голосом спросил один из незнакомых Николаю командиров. — Пойдемте со мной на инструктаж.

— Я — Исаев, — ответил Николай, вставая и двигаясь вслед за незнакомцем. — А потом зайдите ко мне, Исаев! — послышался голос товарища Евстигнеева. — Мой кабинет прямо напротив.

Строгий моряк, который представился сотрудником особого отдела, долго и нудно рассказывал Николаю о необходимости хранить государственную тайну, а также прочие секреты, во время общения с американской делегацией. Он повторял эти требования, просто перефразируя их, и Николай понял, что этот человек конкретных данных о методах разведки иностранных спецслужб не знает, а просто повторяет прописные истины. Точно так же действовал особист в КБ-6, и Николай вспомнил, как он стал проверять надежность замков и решеток на окнах, когда выяснилась утечка информации, выполненная с помощью микроскопического фотоаппарата, вмонтированного в красивый кулон.

— Держите язык за зубами, и ни в коем случае не говорите американцам ничего плохого о руководителях нашей Партии и Правительства, — закончил он свой инструктаж. Есть у вас вопросы?

— Конечно, есть, — ответил Николай, — даже два. Как же я буду вести перевод с закрытым ртом? И еще вопрос. Ваше окончательное заключение прозвучало как императив и мне хотелось бы уточнить — правильно ли я понял, что своим соотечественникам я могу говорить плохое о Руководителях безо всяких колебаний? Это так?

— Исаев, вы с ума сошли!? Вы меня неправильно поняли.

— Да как же неправильно, если вы именно так и сказали, что не говорить «плохое» только американцам.

— Послушайте меня внимательно, Исаев, я хотел сказать, что вы должны только переводить, и ничего от себя не добавлять. Вот что я хотел сказать. А что касается отношения к Руководителям, то о них ничего плохого нельзя говорить и любым иностранцам, и соотечественникам. А теперь распишитесь в том, что вы проинструктированы.

Товарищ Евстигнеев начал рассказывать Николаю о порядке действий во время предстоящей встречи с американцами. Николай и так чувствовал себя на взводе из-за ответственности, ложащейся на него во время официальной встречи. А Евстигнеев продолжал рассказывать о флагах и гюйсах, музыке «Захождение», «Салюте наций» и прочих сложных деталях официальной встречи моряков разных держав.

— Товарищ майор! — взмолился Николай, — вы меня извините, но я все равно ничего этого не запомню с одного раза.

— Эх, Исаев! — вздохнул Евстигнеев, — зря мы тебя нарядили в морскую форму и вообще-то я не майор, а капитан 3 ранга. У нас на флоте все, кто старше лейтенанта — капитаны. Вообще-то, ты прав, морские термины и традиции нужно изучать и постигать не один год, и, поэтому, срок службы моряков больше, чем у сухопутных военных. Давай, договоримся так — ты во время встречи с американцами присматривайся ко мне, и действуй аналогично, или, в крайнем случае, я тебе подскажу, что нужно. Ты теперь можешь быть свободен, но никуда не скрывайся, и тебя найдут, когда потребуешься.

Николая действительно нашел тот же вестовой Гайнутдинов, когда он в компании с Иваном Антоновичем и Иваном Васильевичем обедал в столовой для командного состава. Вестовой сообщил, что Исаева вызывают на причал, так как приближается американский крейсер, хотя, на самом деле, его пока не видно. Николай по совету Ивана Антоновича доел свой обед, и только потом отправился на пристань, хотя и там еще довольно долго пришлось ждать. Все эти события до настоящего момента хорошо отложились в памяти Николая, а вот последующие слились в какой-то непонятный клубок.