Маттео сел рядом со мной за круглый стол и сразу же принялся за еду.

— Разве мы не собираемся произносить молитву?

Его вилка остановилась на середине пути, стопка лапши неуверенно повисла над деревянным столом, а его глаза округлились.

— Я издеваюсь над тобой, Де Лука. Ешь свою лапшу, пока не сожрал мою мебель.

Он издал звук, похожий на смешок, и продолжил поглощать свою еду.

Я положила по небольшой порции каждого блюда на свою тарелку, и мы ели в тишине, пока его неистовство не замедлилось. Откинувшись на спинку стула, он изучал мою квартиру, вероятно, обращая внимание на отсутствие типичного девичьего беспорядка. Я не видела причин загромождать каждую поверхность подушками и рамками для фотографий. Мне нравилась простота чистых линий и минимум отвлекающих факторов. В городе и так много работы - мне не нужно было возвращаться домой в хаос и перенапряжение.

— У тебя есть планы по празднованию твоего дня рождения? — спросил он, уклоняясь от темы моей квартиры.

— Я не фанат дней рождения, так что нет.

— Ни дней рождения, ни свадеб.

Я пожала плечами, не готовая к объяснениям.

— Это процесс старения или внимание, которое тебе не нравится?

— Возраст — это просто другое название опыта, и именно опыт помогает нам принимать лучшие решения в жизни.

— Я так понимаю, это означает, что десять лет жизненного опыта, которые у меня больше, чем у тебя, не являются проблемой?

Я раздумывала, стоит ли рассказывать, и решила, что небольшой кусочек не повредит. — Первым мужчиной, с которым у меня был секс, был один из моих школьных учителей, так что нет, возраст меня не беспокоит. — Я не была уверена, почему я рассказала ему об этом. Может быть, он осудил бы меня, назвал шлюхой и прекратил бы весь этот фарс. Какой бы не была моя причина, его реакция была не такой, как я ожидала.

Его грозовые глаза заострились, и я была уверена, что они могут рассечь меня. — Сколько тебе было лет?

— Шестнадцать. Ему было всего двадцать шесть, так что это не было отвратительно или что-то в этом роде. Я имею в виду, это было хорошо. Между нами такая же разница в возрасте. — Я говорила бессвязно, пытаясь избавиться от напряжения, которое, как я чувствовала, нарастало.

— Он гребаный педофил, Мария. Ты была ребенком, а он занимал властное положение. Это не отношения, это изнасилование.

— Ты не понимаешь. Это я его соблазнила, а не наоборот.

Он вскочил со стула и начал расхаживать по комнате, положив руки на бедра. После нескольких быстрых шагов он обернулся и посмотрел на меня. — Как его зовут?

Настала моя очередь возмущенно подняться. — Ни за что. Если бы я хотела, чтобы его наказали, я бы сделала это сама. Я полностью на это способна.

— Как. Его. Зовут.

Я оскалилась. Он взбесился. Ни один из нас не сдвинулся с места.

— Блядь! — крикнул он, проведя рукой по своим волнистым волосам. — Ты сводишь меня с ума.

Я заставила свои мышцы расслабиться после того, как включился инстинкт самосохранения. — Значит, невозмутимого Принца Спокойствия можно раззадорить. Приятно слышать.

— Похоже, это один из твоих талантов, — проворчал он.

— Если тебе это не нравится, уходи. — Мой голос приобрел суровый оттенок.

— Ты не знаешь, сколько раз я об этом думал.

Молчание.

Когда он посмотрел в мою сторону, он, должно быть, увидел, что я застыла. Я была как разбитое керамическое изделие, собранное заново. Я гордилась своими недостатками, но все же была несовершенна. Несмотря на то, что я не хотела терять свою индивидуальность, его отказ глубоко ранил меня. Даже глубже, чем я могла бы признать.

Как острый нож по яремной вене, он преодолел пространство между нами, схватил мое лицо в свои руки и впился в мои губы своими. Его язык облизывал и смаковал, говоря то, чего не могли сказать его слова — возможно, он не был счастлив от этого, но он хотел меня.

Я могла понять его чувства.

Я чувствовала то же самое.

Мое предупреждение о том, что нельзя прикасаться ко мне без моего согласия, было далеким воспоминанием. Его имя и моя семья были семенами одуванчика, развеянными по ветру. В альтернативной реальности нашего поцелуя все остальное перестало существовать.

Наслаждаясь абсолютной свободой от забот и последствий, я отдалась его поцелую и растаяла в его прикосновениях. Его руки скользнули вниз по моей спине, прижимая меня к себе и увлекая в свои объятия. Я обвила руками его шею, пока он вел нас на кухню и усадил меня на стойку, отодвинув в сторону мое оружие.

— Ты хоть представляешь, как это было сексуально, когда ты открыла дверь с Glock в руке? И эта крошечная майка без лифчика — я думал, что кончу в штаны. — Он говорил, прижавшись губами к моей шее, проводя зубами по чувствительной коже, а его пальцы бегали вверх-вниз под тонкой лямочкой моей майки.