Директорский кабинет находился тоже в правом крыле, это была последняя дверь, с разницей, что коридоры тут подлиннее. «Акопян А. Г.» — гласила табличка.

Теперь Василий постучал сами и, услышав женский голос, приглашающий войти, распахнул дверь.

Тут все было по-серьезному: прежде, чем попасть к директору, надо было пробиться через секретаршу — ярко накрашенную блондинку лет тридцати.

— Здравствуйте, — поприветствовал ее Василий. — Мы к директору.

— Арсен Георгиевич разговаривает. Подождите, пожалуйста. — Она кивнула на потертые кресла. — У вас договоренность на двенадцать?

— У нас срочное дело, — сделав встревоженное лицо, проговорил я. — Очень срочное по поводу закупки крупной партии песка.

— Так вам не к директору, — сказала она. — Этим занимается…

— Но, помимо этого, есть предложение, которое точно будет ему интересно, — продолжил Василий.

Молодец! Схватывает на лету!

Поможем национальному производителю! Не дадим обанкротиться Завирюхину!

Секретарша заглянула к начальнику и сделала приглашающий жест, мы вошли. В кабинете все было… по-армянски, дорого-богато: стулья-троны, картины в золоченых рамах, массивный стол. А вот директор на армянина был совершенно не похож: каштановые волосы с проседью, снежно-белая кожа, нос-пуговка и розовые щеки.

— Здравствуйте, Арсен Георгиевич! — поприветствовал его Василий и, правильно сообразив, что это занятой человек, которому не до болтовни, перешел к делу: — У нас деловое предложение долгосрочного сотрудничества. Нам нужен песок. Нужна ли вам соляра? Хорошее качество, цена ниже рынка.

Глаза-маслины директора заинтересованно блеснули.

От Акопяна Василий выходил удивленным. Нет, не просто удивленным — ошарашенным тем, с какой легкостью директор согласился обменять песок на солярку. Он в нас вцепился, как коршун в ягненка, пытался выпытать, сколько у нас есть. Еле выкрутились, сказали, что сразу много нет, надо подождать, и цена будет ниже рыночной по понятным причинам. Поставщик — человек в деле новенький, рисковать боится. Акопян понял, что солярка будет слитой, то есть ворованной, и обрадовался еще больше — я не понял почему.

Спросил об этом у отчима уже в машине.

Потирая руки, Василий ответил:

— На бензоколонках бодяжат безбожно, нормальную солярку не найти. А воры пекутся о качестве. Наши брали соляру у водителей автобусов, но та тоже с заправок, поганая, зато дешевая. У вояк лучше. Ты ж собрался у тепловозистов брать?

— Надеюсь. Связи есть — Ирина и Толик. Кстати, можешь с Толиком поговорить, а то тетя Ира завистливая, может отказать.

— Да, поговорю. Телефонами мы обменялись. А сейчас куда?

— Давайте — по колхозам, пока впечатления не остыли. Так что там с баксами? — напомнил я, чтобы отчима раззадорить, а заодно проверить, как он держит слово.

Он надулся, усы встопорщились, кожа на лбу пошла гармошкой, отчего волосы на голове задвигались.

— Отдам дома, — после минутной паузы буркнул он.

— Какие колхозы есть поблизости? — продолжил я. — Нам интересны семечки подсолнечника, которые можно переработать на масло. Зернохранилища. Покупаем зерно, везем на мельницу, получается мука и отруби. Муку — продавать, отруби — в колхозы, но лучше отсыпать бабушке, у нее свиньи, остальное оставить на мельнице как оплату за услуги. Что такое поблизости есть? И холодильник с фруктами — где?

— Холодильник и это все — севернее. Пшеницу растят тоже севернее, я точно не знаю где.

— Сколько ехать? — спросил я.

— Часа полтора, — ответил он. — Только заправиться надо здесь. В селах бензин совсем плохой.

Я достал из рюкзака ежедневник, подаренный дрэком, куда перенес все расчеты и контакты, меня интересовал телефон бригадира, у которого затаривалась бабушка, но напротив него была пометка «домашний», значит, сейчас ему звонить бесполезно. Ну и ладно, все равно вопросы решаются с директорами.

Сегодня покатаемся по ближайшим колхозам-совхозам, завтра сделаем вылазку севернее, будем искать пшеницу, мельницы, предприятия, где делают масло из семечек. Как хоть оно правильно называется, это предприятие? Оно при колхозе или отдельно? Я спросил это у отчима, он мотнул головой и сказал другое:

— Как-то один мужик рассказывал, заехал он в отдаленную станицу, и у него стал кончаться бензин. Давай он заправку искать. Ему чуть помогли водители, отлили бензина, рассказали, где заправка, он туда поехал, заправился. Что в бак не долили, то ладно. Машина стала дергаться — поганый бензин. А потом встала. Прямо посреди степи. Представь: август, пекло, +40 и никого, кто бы на буксир взял. Все немногие мимо проезжают. Он психанул, завел машину — та поехала. Два километра проехала и встала. И так километров десять. Люди останавливались, пытались разобраться — без толку.

— И что сломалось? — спросил я.

— Бензонасос — от плохого топлива. И это не самое страшное. Мог и мотор крякнуть. Потому армян тот в нас так вцепился. Чистая неразбавленная соляра ниже рынка — это ж мечта! — Он посмотрел на меня, выпучив глаза. — Машины ломаются, их ремонтировать надо, а так будут ездить без проблем. Только где столько соляры взять? У тепловозистов столько нету.

— Кстати, вон заправка. — Я кивнул вперед. — Почем, интересно, дизель?

Мы подъехали к колонке.