4. Грубо нарушает пункт 1 статьи 19 Конституции РФ (Все равны перед законом и судом) статья 42 Закона о прокуратуре (Порядок привлечения прокуроров и следователей к уголовной и административной ответственности. 1. Любая проверка сообщения о факте правонарушения, совершенного прокурором или следователем органов прокуратуры, возбуждение против них уголовного дела (за исключением случаев, когда прокурор или следователь застигнут при совершении преступления (sic!), производство расследования являются исключительной компетенцией органов прокуратуры), которая замыкает подследственность, подсудность и подконтрольность прокуроров и следователей органов прокуратуры в рамки деятельности прокуратуры, что на практике делает их и неподсудными, и неподконтрольными. Завершает этот замкнутый круг пикантный пункт 2.2 из Приказа Генпрокуратуры (В тех случаях, когда прокурор либо следователь органов прокуратуры застигнут на месте преступления или непосредственно после его совершения и уголовное дело в отношении его возбуждено другим органом, немедленно истребовать уголовное дело и принимать его к производству) [107] . Этот же принцип неподсудности и неподконтрольности прокуроров и следователей органов прокуратуры продолжен соответствующими статьями УПК РФ — статья 448.10 «Возбуждение уголовного дела» и статья 125 «Судебный порядок рассмотрения жалоб», согласно которым суд свое постановление по жалобе на сотрудника прокуратуры передает в прокуратуру, и только она может дать делу дальнейший ход. В результате ставшее нормой правоприменительной практики неисполнение прокуратурой постановлений суда является нарушением статьи 6 ФКЗ «О судебной системе РФ» «Обязательность судебных постановлений» и уголовным преступлением согласно статье 315 УК РФ «Неисполнение приговора суда, решения суда или иного судебного акта». При этом антиконституционный пункт 2 статьи 5 Закона о прокуратуре наглухо перекрывает даже для представителей власти и сотрудников правоприменительных органов доступ к информации о нарушениях и преступлениях большинства сотрудников прокуратуры. В результате сегодняшний правовой статус российской прокуратуры практически воспроизводит правовой статус советской номенклатуры. Прокуратура фактически является тоталитарной правовой номенклатурой как в законодательном, так и в правоприменительном отношении.

5. Пункты 1 и 2 статьи 22 Закона о прокуратуре (Полномочия прокурора. 1. Прокурор при осуществлении возложенных на него функций вправе: по предъявлении служебного удостоверения беспрепятственно входить на территории и в помещения органов, указанных в пункте 1 статьи 21 настоящего Федерального закона, иметь доступ к их документам и материалам, проверять исполнение законов в связи с поступившей в органы прокуратуры информацией о фактах нарушения закона; требовать от руководителей и других должностных лиц указанных органов представления необходимых документов, материалов, статистических и иных сведений; выделения специалистов для выяснения возникших вопросов; проведения проверок по поступившим в органы прокуратуры материалам и обращениям, ревизий деятельности подконтрольных или подведомственных им организаций; вызывать должностных лиц и граждан для объяснений по поводу нарушений законов. 2. Прокурор или его заместитель по основаниям, установленным законом, возбуждает уголовное дело или производство об административном правонарушении, требует привлечения лиц, нарушивших закон, к иной установленной законом ответственности, предостерегает о недопустимости нарушения закона (в ред. Федерального закона от 10.02.99 № 31-Ф3), дающие прокуратуре право бесконтрольного использования представителей других государственных структур, грубо нарушают заданный статьей 10 Конституции РФ принцип разделения властей и самостоятельность каждой ветви власти [108] , а на практике прямо приводят к систематическому превышению сотрудниками прокуратуры должностных полномочий, т. е. к нарушению статьи 286 УК РФ [109] .

6. В течение 9 лет согласно УПК РСФСР действовала правоприменительная норма, прямо и грубо нарушающая два положения Статьи 22.2 Конституции РФ (Арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению. До судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов).

7. И, наконец, два года в Законе о прокуратуре имелась пикантная статья 52.4 «О Фонде развития прокуратуры Российской Федерации» [110] . Согласно этой статье все подразделения прокуратуры (кроме военной) имели право по своей инициативе взимать на свои нужды десятину со средств предприятий и организаций, «поступающих по инициативе прокуратуры в их доход», и расходовать их по своему усмотрению, что является грубым нарушением статьи 35 Конституции РФ (1. Право частной собственности охраняется законом… 3. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда. Принудительное отчуждение имущества для государственных нужд может быть произведено только при условии предварительного и равноценного возмещения). При этом даже не были законодательно определены механизмы реализации этой фактически средневековой дани.

Таким образом, мы видим в Законодательстве о прокуратуре (в том числе в шести статьях Закона о прокуратуре) нарушение восемнадцати (!), а до недавнего времени — двадцати статей Конституции РФ, в том числе основополагающей статьи 15, согласно которой законы и иные правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции Российской Федерации. И, соответственно, одновременно нарушено множество статей принятых Россией международных правовых актов в части гарантии прав человека и гражданина.

Отношение к законодательству о деятельности прокуратуры является фактически пробным камнем для оценки реального подхода (а не деклараций) депутатов Государственной Думы РФ к праву. Не случайно все три созыва Госдумы, не только не устранили нарушения Конституции РФ в этом законодательстве, но постоянно принимали новые антиконституционные законодательные акты. Так, депутаты третьего созыва Государственной Думы в последний год своей работы приняли по инициативе прокуратуры и по предложению доктора юридических наук члена фракций «Яблоко» и СПС Е. Мизулиной поправку к статье 281 УПК РФ [111] , грубо нарушающую Конституцию РФ и ратифицированную Россией Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод. При реальной и во многом противозаконной закрытости предварительного следствия даже от его участников и чрезвычайности всех его обстоятельств эта поправка позволяет фабриковать дела благодаря использованию ранее данных показаний свидетеля или потерпевшего, который болен, или мертв, или является отказавшимся от дачи показаний иностранным гражданином, или не может явиться из-за чрезвычайных обстоятельств. Тем самым произошел прямой возврат к советскому инквизиционному праву. А если от подсудимого как-то получено, например выбито, признание, то его лишают реальной возможности отказаться от него с использованием не менее чудовищной поправки к Статье 316 «Порядок проведения судебного заседания и постановления приговора» в Главе 40 «Особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением» [112] , которая фактически уничтожает правовой смысл судебного следствия. Эта российская пародия на сделку по образцам англо-американской системы права (где обвиняемый практически защищен от злоупотреблений в ходе предварительного следствия, а сделка не означает отказ от рассмотрения дела в суде по существу) делает судебную практику насмешкой над основополагающей нормой правосудия, изложенной в статье 118 Конституции РФ (1. Правосудие в Российской Федерации осуществляется только судом). Все эти изменения в УПК РФ означают фактически уничтожение провозглашенного в статье 123 Конституции РФ принципа состязательности правосудия и возвращение к инквизиционно-розыскной системе с одновременным усилением роли прокуратуры в предварительном и судебном следствии. При этом характерно, что ни один из депутатов Государственной Думы РФ не проголосовал против этой чудовищной расправы над правосудием. Напрашивается следующий вывод: вопреки всем декларациям депутатов Государственной Думы РФ (в том числе либералов) о правовом государстве сохраняющаяся антиконституционность практически всего российского законодательства (в том числе законодательства о прокуратуре РФ) дает основание считать, что парламентарии при принятии законодательных актов не проверяют их на соответствие Конституции РФ. Более того, можно считать, что для нынешних законодателей понятие правосудия так же декларативно, как и для их советских предшественников — депутатов Верховных Советов СССР и союзных республик. Как иллюстрацию этого можно привести патетическое высказывание о том, что «рухнуло правосудие», бывшего лидера СПС Б. Немцова, который за более чем десятилетие своей деятельности на высших постах исполнительной и представительной власти в России ухитрился не заметить в стране отсутствие нормального правосудия.

На этом фоне особенно эффектно звучит заявление заместителя директора НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре РФ В. Г. Бессарабова «При этом основной отличительной особенностью прокуратуры является то, что она выполняет возложенные на нее функции и задачи в строгом соответствии с Конституцией и законами Российской Федерации» [113] . Поскольку не хочется обвинять высокопоставленного сотрудника прокуратуры в незнании законодательства, то следует предположить, что это привычная советская демагогия или/и своеобразная грубая насмешка бывшего депутата Государственной Думы РФ над своими коллегами. Надо отметить, что многие выступления высокопоставленных сотрудников прокуратуры выглядят (сознательно или бессознательно) одновременно циничными и наивными — видимо, благодаря уверенности в том, что никто не будет опровергать и даже читать их беззастенчивую демагогию. Так, прямой издевкой над Конституцией звучит название статьи генпрокурора В. Устинова «Прокуратура — главный правозащитник страны» [114] .

Сегодня согласно Закону о прокуратуре в ее компетенцию входят следующие основные задачи:

В результате число компетенций прокуратуры согласно ее собственным расчетам достигает 58 [115] .

Чтобы избежать ярлыка голословного критика российской прокуратуры, посмотрим, как же она реализует свои компетенции на практике, и одновременно сравним ее функции с функциями аналогичных структур в правовых демократических государствах.