• На четвертом месте пребывает большая часть самого русского народа. Все мифы великого прошлого и будущего позволяют ему усугублять свою национальную гордость практически независимо от политических и экономических данностей — как своих, так и страны в целом.

О вчерашних союзниках и противниках России можно сказать словами поэта: «Иных уж нет, а те далече». Военно-политическая ситуация в мире принципиально изменилась. В политической стратегии индустриально развитых стран место идеи своей военно-политической гегемонии занял принцип совместного противостояния любым угрозам миру, т. е. сдерживания. Основная угроза — это терроризм. Но по-прежнему ни генералы, ни все прочие патриоты не хотят отказываться от старого понимания многополярности, идеи борьбы за гегемонию. Их не оставляет и мечта о паритете со странами НАТО, которая выглядит уже прямой насмешкой над здравым смыслом. В результате в России — гигантском бедном государстве, бюджет которого меньше бюджета многих штатов США и десятков международных компаний, снова реставрируют советские принципы организации ВС и ВПК. Российская военная доктрина оказывается главным тормозом поступательного движения уже российской экономики. Но зато она позволяет генералитету ВС и ОПК — закрытому акционерному обществу «The generals unlimited» — успешно реализовать свои личные глобальные амбиции. Реформы ВС и ОПК, предлагаемые и успешно проводимые их топ-менеджментом, — вызов гражданам России, т. е. всему гражданскому обществу во главе с политической элитой. Отсутствие до сих пор серьезного ответа на этот вызов означает, что в России нет не только гражданского общества (о чем любит говорить элита), но и политической элиты (в отсутствие гражданского общества некому об этом авторитетно заявить).

Вот мнение одного из самых серьезных исследователей постсоветской России Л. Гудкова:

Руководство ВС вместе с переводчиком-разведчиком С. Ивановым не может привести никаких стратегических обоснований своих планов — ни геополитических, ни экономических, ни технологических. Но строго в соответствии с национальной российской традицией никто и не требует от военных этих обоснований. Так, перед позорной русско-японской войной Николай Второй не хотел слушать даже своих родственников (например, великого князя Александра Михайловича), не говоря уже о С. Ю. Витте; перед Великой Отечественной войной Сталин не желал слушать свой собственный генштаб. А сегодня главнокомандующему В. Путину и в ВС и ОПК, и в Федеральном собрании даже слушать некого, даже если бы у него было такое намерение.

Прежде всего, чтобы сравнить отношение к дедовщине в ВС РФ и в США (как в армии, так и за ее пределами), рассмотрим некоторые данные из Washington ProFile — 16 февраля 2006 года — № 12 (639). В США более ста лет назад были введены в военное законодательство изменения, запрещающие дедовщину. Еще в 1901 году о дедовщине в армии как о крайне острой проблеме, которую необходимо срочно решать, писал Марк Твен. Сегодня «в 42-х из 50-ти штатах США действуют правовые нормы, ставящие хэйзинг („прописку“) вне закона. В штате Луизиана за участие в хэйзинге полагается штраф (от $ 10 до $ 100) и заключение (10–30 дней). В Техасе штраф может достигать $ 10 тыс., а время отсидки — двух лет».

Позиция нашего истеблишмента по отношению к дедовщине говорит о том, что мы остаемся тоталитарным государством — прежде всего, в своем менталитете. Генералы и политики-патриоты упорно отрицают ее как системное явление. Политические верхи и культурная элита, за немногими исключениями, упорно молчит — как они молчали и в СССР. Они по-прежнему твердят — в унисон с Сергеем Ивановым — о падении культуры, об истинной культуре, духовности и т. п. Всерьез об этой проблеме говорит лишь молодежь — в прессе в меру ее доступности — и особенно в Интернете. Приведем своего рода приговор российским ВС неизвестного автора:

Официальная политическая власть наконец впервые «слегка озаботилась» проблемой чудовищного криминала и беспредела в ВС. О ситуации с дедовщиной громко заявляли не только правозащитники уже в течение полутора десятков лет, но более трех лет о ней твердил Главный военный прокурор (пока его не сменили на более послушного министру обороны). До сих пор представители власти, за немногими исключениями, просто отмахивались от этой проблемы. Если все сегодняшние страсти членов Федерального Собрания окажутся лишь очередным шумовым эффектом (а, судя по всему, так и будет), это подтолкнет к определенным выводам. Во-первых, что наши депутаты и сенаторы недееспособны как государственники и патриоты — роль, в которой они себя позиционируют. Во-вторых, это разрешит утверждать, что они если не союзники, то лоббисты в создании и укреплении закрытого акционерного общества «The generals unlimited». И, наконец, в-третьих, так как главная задача политической власти страны — строить правовое пространство в соответствии с Конституцией, преступное попустительство военному беспределу снимает с повестки дня сам вопрос о существовании политической элиты. Советский принцип соответствия лучшей в мире социалистической демократической конституции и служащего власти «агрессивно-послушного большинства» не устарел до сих пор.

Многих россиян очаровывает то, что С. Иванов — сегодня самый гламурный современный российский генерал и единственный, который говорит без грубых грамматических ошибок. Но посмотрим на содержание того, что он сообщил парламенту о проблемах ВС: «Некоторые впервые в жизни видят унитаз, зубную щетку и трехразовое питание» [96] , «а в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо, все хорошо». Весь ивановский доклад — обычная статистическая эквилибристика (работаем, улучшили и т. д. и т. п.), советская демагогия и одновременно обвинения и угрозы в адрес врагов ВС. А в программе у Познера пресс-секретарь и заместитель министра обороны Николай Панков пошел дальше самого министра: сравнивая американскую и российские армии, он заявил, что «на голову выше наш часто зачуханный взводный и ротный офицер» [97] .