— Кто командовал? — спросил я, глядя на нее сверху вниз. — Голос, одежда, акцент, особая примета? Хоть что-то, Изабелла!

Она медленно мотнула головой, темные волосы упали на лицо, и она откинула их назад знакомым резким движением.

— Лица закрыты, я же сказала. Тряпки. Один голос я запомнила — хриплый, прокуренный. Он отдавал приказы: «Тащи ее сюда», «Быстрее, времени мало», «Заткни ей пасть». Он явно был главным. Одеты все были в темное, неприметное. Плащи длинные, тяжелые, скрывали фигуры. Когда меня волокли к телеге, что-то металлическое звякнуло у одного из них — то ли эфес шпаги ударился о камень, то ли цепь какая-то на поясе. Я не поняла. Больше ничего не видела и не слышала по дороге.

Я с силой бросил нож на стол. Он со стуком ударился о дерево. Хриплый голос, темные плащи, англичане… Мало. Возможно, Рид или Кокс, псы Кромвеля. Я вернулся к стулу, снова сел напротив. Провел рукой по лицу, стирая внезапно выступивший пот. Изабелла смотрела прямо на меня, ждала. Я знал эту девушку недолго, но мне хватило времени понять, что она не сломается так просто. Но сейчас она была на самом краю, это было видно в ее пустых, выжженных глазах.

— Дальше, — я поймал ее взгляд, не давая отвести его. — Телега довезла тебя куда? Что было потом? Любой звук, запах, слово — все важно.

Она проглотила комок в горле. Голос стал еще тише.

— Довезли до берега. Я услышала море. Волны бились о камни или скалы. Меня грубо стащили с телеги, поставили на ноги. Рядом запахло дымом — где-то близко горел костер, я слышала, как трещат сухие сучья. Этот хриплый голос… он сказал: «Грузите ее на шлюпку!» Меня толкнули в спину, я споткнулась о что-то и упала на колени. Песок был мокрый и холодный, он сразу забился под ногти, в раны на руках. Меня снова подняли, почти закинули в лодку. Я ударилась боком о борт. Потом весла ударили по воде, и я поняла — меня везут на корабль.

Я откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди. Берег, костер, шлюпка, корабль. Это люди Роджерса вели ее на «Грозу»? Либо эти англичане, люди Кромвеля, передали ее ему. Роджерс стал их цепным псом. Но зачем? Чтобы держать ее в заложниках, пока ее отец не прогнется? Или чтобы выманить меня, зная, что я не оставлю ее в беде? Я тяжело выдохнул. Посмотрел на Изабеллу. Она сидела прямо, пальцы на подоле замерли. Свет фонаря падал на ее лицо сбоку, и я заметил, как едва заметно дрогнул уголок ее губы.

— На корабле… что было на корабле?

Она облизала пересохшие губы.

— Меня бросили в трюм. Там воняло гнилью и стоялой водой. Крысы шуршали где-то рядом. Доски под ногами были мокрые, скользкие. Я лежала там, в темноте. Слышала голоса наверху, шаги по палубе. Иногда кто-то спускался вниз, но ко мне не подходили. Один раз я услышала разговор совсем рядом, за переборкой. Говорили тихо, шепотом, будто боялись, что я услышу. Но я услышала. Один голос сказал: «Если он найдет их раньше нас, Кромвелю конец». Я не поняла, про кого они — про тебя или про отца… А может, про кого-то еще. Другой голос тут же оборвал его: «Заткнись, идиот! Не здесь! Она может услышать». Потом я услышала еще кое-что. Позже. Другие голоса, тоже тихие. Один сказал: «Он уже близко. Нужно торопиться, иначе все зря». Другой ответил: «Следи за ней. Если она что-то услышит или попытается сбежать — прикончи ее на месте». Потом шаги удалились. Я лежала и думала, что сейчас дверь откроется, и меня прирежут прямо там, в этой вонючей темноте. Но никто не пришел. Больше я ничего не слышала. Только шум моря и крыс.

Трюм, гниль, «Гроза морей». Я драил эту посудину после одного из боев и помнил эту вонь до сих пор. Роджерс. Определенно Роджерс. «Если он найдет их…» Сокровища Дрейка. Эльдорадо. Карта. Все, за чем я гонялся, рискуя шкурой. Все, из-за чего Кромвель теперь охотится за мной. И они боятся, что я найду их первым. «Он уже близко…» Это про меня. Они знали, что я иду по следу. Они использовали ее как приманку. Изабеллу. Я снова сжал кулаки.

Она закончила рассказ и замолчала, опустив голову. Плечи ее поникли. Она выложила все, что знала, или все, что хотела выложить сейчас. Она была на грани.

— Ты держишься, — сказал я неожиданно мягко. Встал. — Отдыхай. Вода в кувшине на столе. Позже еще поговорим.

Она не ответила, даже не подняла головы. Я подошел к ней, наклонился и поцеловал ее в лоб.

Да, вот такой я черствый старик. Так и не научился правильно общаться с дамами. Я отошел и рывком открыл двери. Снаружи, с палубы, доносился обычный корабельный шум — зычные голоса команды, скрип снастей, кто-то матерился, перетаскивая тяжелый ящик, кто-то требовал рому. Я шагнул в дверной проем, но на пороге обернулся. Изабелла сидела все так же неподвижно, сгорбившись на краю койки. Свет фонаря выхватывал ее тонкий профиль.

Я молча закрыл за собой дверь, плотно притворив ее. Прислонился спиной к прохладной деревянной переборке.

Тяжелые шаги заставили меня выпрямиться. Морган. Он топал по узкому палубе. В руке он держал объемистую жестяную кружку, и запах дешевого рома ударил мне в нос раньше, чем он подошел. Я скрестил руки на груди, ожидая.

Он остановился в паре шагов, кружка в его руке качнулась, ром плеснул через край, оставляя темные пятна на полу. Лицо у Моргана было красное, глаза лихорадочно блестели — он явно уже успел приложиться, но держался на ногах неплохо.