На улице лил дождь. Кузьма Антонович, пошатываясь и опираясь на руку Валюши, спустился к карете. Пол ночи они колесили по городу, пока Валюша не догадалсь, что Клер могла уйти к отцу Сильвестру.

Карета остановилась прямо напротив часовни. В окнах часовни горел огонек. Валюша помогла Кузьме выйти из коляски, и они медленно, поливаемые дождем, подошли к часовне и заглянули в окно. То, что предстало перед взором Кузьмы Антоновича, навсегда изменило его судьбу и судьбу Клер. Та извивалась в объятьях майора Патова, лежа прямо на коврике около алтаря. Ее черные волосы разметались по плитам, а рядом валялись белые лилии из разбитой вазы, оттеняя черноту ее волос и бледность лица. Забыв о болезни, Кузьма ворвался в часовню, и одним ударом кулака отправил в нокдаун майора Патова. Подхватив Клер на руки, он вынес ее из часовни, и отвез домой. Клер прибывала в странном состоянии, не отвечала на вопросы и смотрела куда-то мимо него, повторяя имя Пашеньки и клянясь ему в любви и верности. Кузьма Антонович отнес ее наверх и оставил на попечение Валюши, навсегда покинув особняк Велецких. Душевное волнение, разочарование и холодные струи дождя сделали свое дело, у Кузьмы началась лихорадка, сопровождавшаяся бредом, и врачи уже не надеялись на выздоровление.

Бегство кузины сильно удивило Эллу. Патову так и не удалось остаться с ней наедине, и, получив второй отказ, он пошел ва-банк и сделал предложение через ее отца. Клер тут же исчезла, и никто не знал, где ее искать.

Герцог дю Лей рвал и метал. Он покинул дворец на набережной, поселившись в большой квартире на Милионной, а Патов вынужден был снова давать сеансы гипноза, хоть и для более богатой публики. Элла предложила свои услуги, и ежедневно приходя к нему видела, как угасал его взгляд. Андрей Сергеевич лишился сна и покоя, он не находил себе места, и вот уже сама Элла проводила сеансы, а он только сидел рядом, иногда подсказывая ей, что нужно делать.

В один из дней Элла застала его за бокалом вина, и, полностью расклеившись, майор Патов поведал ей о своей любви, о своей ошибке, и о том, что готов ради Клер на любые подвиги. Только вот герцог дю Лей теперь не позволяет ему жениться на Клер. Репутация ее испорчена, никто не знает, где она, и женившись на подобной девушке, он потеряет вход в хорошие дома. Новой жертвой была выбрана племянница графа Летицкого, Зинаида, очень молодая и симпатичная. Зина строила ему глазки, но Патов и смотреть не хотел на нее. Его мучило чувство вины за сломанную жизнь Клер, он стал пить, и никак не мог заставить себя взять в оборот хорошенькую Зинаиду.

— Но почему же герцог может запретить вам что-то? — спросила Элла видя, что он готов отвечать на любые вопросы.

Патов поднял на нее глаза, полные слез.

— Он воспитал меня, как сына. Вытащил из трущоб, когда мать моя умерла, взял в свой дом.

— А ваш отец?

— Мой отец умер еще раньше. Герцог когда-то был его другом. И не бросил меня в беде. Я же не могу отплатить ему неблагодарностью, когда он попал в беду, и все его деньги сгорели в последнем бунте. Он потерял все! И остатки привез мне, чтобы я сделал хорошую партию. Что же мне остается?

Элла сжала губы. Ей не было его жалко. Она любила его любым, и ей было все равно, что скажет герцог, когда несчастный майор Патов женится на рыжей бесприданнице.

Кузьма Антонович не оставил Патова в покое. Немного окрепнув, он прислал ему вызов, иронично предложив стреляться ночью на кладбище, где был похоронен поэт. Свидетели Патову были не нужны, но к его чести, трусом он не был. Придя первый раз на встречу, он обнаружил, что Кузьма Северин лежит без сознания в канаве, второй же раз был такой туман, что ему мерещились призраки, голоса, и он совершенно не видел противника. Послав пулю на удачу, он вдруг отчетливо увидел Клер. Испугавшись, что место, время и погода сыграли с ним злую шутку, Андрей метнулся за кусты, но Клер не исчезла. Она бежала среди могил, и он последовал за нею. Он видел, как Клер бросилась к могиле Павла Анисимова, стала раскапывать землю, и решил на этот раз, что она сошла с ума. Но вот в ее руках оказался синий шарфик! Патов закрыл глаза, чувствуя всю абсурдность ситуации. Клара стояла с шарфом в руках, а он не смог удержаться, шагнул к ней, выставил вперед руки, и заставил ее снова принять его за Павла. Клер легко поддалась на провокацию, она не боялась его, и сопротивление ее не было долгим. Он снова мог целовать ее, как в церкви, только на этот раз не был готов отпустить. Вынужденный ухаживать за Зинаидой Летицкой, он не мог расстаться с Клер. Заслышав шаги, Патов выругался, и приказал Клер найти его квартиру. Он бежал, оставляя ее другому, но знал, что она сама придет к нему.

— Ну а дальнейшее было делом техники, — Элла смотрела на Патова с торжеством, — я встретилась с Эрнестом Михайловичем, и попросила его помощи. Да, я многое рассказала ему. И мы вместе придумали план. Поскольку ты, Клер, почти каждый день ночью шла на квартиру к моему возлюбленному супругу, то не было никаких сложностей ни проследить за тобой, ни подкупить слугу майора. И вот, мы тут. Я рада, что все закончилось. И что Андрей Сергеевич назвал меня своей женой.

Андрей Сергеевич все так же смотрел в окно, было даже не ясно, слушал ли он Эллу...

Пораженная этой историей Клер молчала. Она никак не могла осознать, что ею так грубо манипулировали, и что все, что ей довелось пережить, было просто плодом ее воображения.

— Ты сомневаешься? — Элла посмотрела на нее, — тогда вспомни, в чем был Пашенька на могиле, а потом в квартире.

Клер молчала.

— Он был в той одежде, в которой ты его помнила, — ответила за нее Элла, — Андрей вызывал образ из твоего мозга, и ты сама достраивала то, чего он не знал. Пашенька мертв, Клер. А вот мошенник жив. И даже очень неплохо женился.

Тут Патов обернулся к молодой жене.

— Ты еще большая мошенница, чем я, — сказал он хрипло.

Элла рассмеялась.

— Да, этого не отнять. Поэтому у нас с тобой большое будущее.

Клер медленно шла по ночному городу. Моросил дождь, весь вчерашний красивый снег превратился в хлипкую грязь, но Клер не замечала ее.

— Завтра я уеду в Тверь, — сказала она сопровождавшему ее Эрнесту, — я отправляюсь к маменьке с папенькой, собираю вещи и уезжаю в поместье. Больше мне тут делать нечего. Думаю, что после скандала они разрешат мне жить в том доме, где я прожила столько лет. Я поклянусь, что никогда не буду выезжать.