Клер сдружилась с Эллой, и теперь она не понимала, почему раньше недолюбливала ее. Они много говорили, и Клер даже поведала кузине свою историю. Элла поверила ей, ни секунды не усомнившись в ее словах.

Потом она надолго пропала, и Клер скучала, стоя у окна и ожидая, когда же коляска кузины снова появится около ее дома.

— Я ездила в Тверь к Кузьме Антоновичу, — заявила Элла, появляясь снова в квартире Клер десять дней спустя, — и у нас был долгий и обстоятельный разговор. Передаю вам привет, Клер, и его наилучшие пожелания.

Клер молчала. Ей неприятно было думать о Кузьме Северине.

— Он здоров? — спросила она.

Элла рассмеялась.

— О, да. Он здоров!

...

Ноябрь подошел к концу и выпал снег. Он всю ночь падал огромными белыми хлопьями, и Клер, которой не спалось, смотрела, как земля медленно покрывается блестящим белым ковром.

Было очень тихо. Эрнест никогда не оставался в ее квартире на ночь, а служанка давно спала в своей комнате. Клер слышала, как отстучали час ночи часы в гостиной. На улице не было совершенно никого. Только этот снег, ровный, девственно чистый, блестящий.

Клер накинула шубу и вышла в коридор. Она быстро сбежала вниз со второго этажа, и шаги ее тонули в темном ковре.

Как давно она не выходила на улицу! Клер шла по белому снегу, и ее следы оставались единственной дорожкой среди белизны. Она повернулась вокруг себя, засмеялась. Было холодно, но ей нравился мороз. Ей нравилось, что она одна на этом белом снегу, вокруг тишина, ночь, белые летящие хлопья. Клер шла, не разбирая дороги, а вокруг стоял белый город.

Она повернула за угол, потом побежала, боясь, что замерзнет. Улицы были все так же белы и пустынны. Вот этот дом. Клер остановилась, изучая высившуюся над ней громаду. В одном единственном окне горел свет. Ее ждали там. Там, наверху. Клер не раздумывая вошла в подъезд, поднялась на третий этаж, постучала. Дверь тут же распахнулась, она сделала шаг в прихожую, и оказалась в объятьях знакомого до боли человека. Клер бросилась ему на шею, и принялась сама целовать его, радуясь, что он все еще с ней, что он не бросил ее и не ушел.

— Паша, как хорошо, что ты ждал меня, — прошептала она.

Павел был совершенно из плоти и крови. И она видела, что плоть его разгорячена, губы его были настойчивы и требовательны. Он схватил Клер на руки, и отнес в спальню.

— Клара, родная, как же я буду жить без тебя? Ты согласна стать моей женой? Ты согласна!

— Да, да, я согласна!

Клер срывала с него одежду, потом ее руки добрались до его груди. Он был горячий, абсолютно живой. Живой! Он застонал, когда она провела по его коже руками, отшвырнул от себя рубашку. Руки ее уже возились с застежкой его брюк, и он помог ей, быстро избавившись от одежды, бросил на пол. Оказавшись вскоре совершенно обнаженным, Павел буквально сорвал с Клер платье, и накрыл ее тело своим. В голове ее мелькнула мысль об Эрнесте, она заметалась, но Павел закрыл поцелуем ее рот, прижал ее к себе, прошептал что-то, и Клер сдалась, выкинув из головы ненужные мысли. Она изогнулась, принимая его в себя, забывая все на свете, кроме самой страсти, и наслаждения, что он дарил ей.

— Ты станешь моей женой! — сказал он, поднимаясь на локтях и смотря прямо в глаза.

— Да, я стану твоей женой..., — сказала Клер. Она желала движения, и попыталась заставить его двигаться, но он все так же смотрел на нее.

— Ты любишь меня! — он крепко прижал ее к себе, зарылся лицом в ее волосы.

— Я люблю, я люблю тебя!

Ее разбудила вспышка яркого света. Клер резко села, не понимая, что происходит. Прямо перед ней стояли двое. Эрнест и Элла. Эрнест держал в руках фотовспышку, а Элла закрывала черной крышечкой объектив. Позади них стояла красная, как рак, Валюша. Элла ловко вынула из фотокамеры кассету с использованной пленкой, передала Валюше, и та бросилась куда-то в темноту.

— Что, черт возьми, тут происходит? — раздался знакомый голос. Клер вздрогнула и поняла, что грудь ее обнажена. Она закрылась простыней, обернулась и встретилась взглядом с сидящим рядом с ней в постели майором Патовым.

...

— “Сенсация! Майор Патов пойман на манипуляциях с помощью гипноза! Он обманным путем заманивал жертву на свои сеансы, а потом внушал ей, куда и когда она должна прийти. Когда жертва, ведомая гипнотической силой, приходила в нужное место, майор предавался с нею греху. Его не останавливали ни девственность жертвы, ни ее нежелание иметь с ним дело. Под гипнозом несчастная принимала его за кого-то другого”.

Элла опустила бумагу, по которой читала.

— Ну как, хорошо? — спросила она у майора.

Клер переводила взгляд с майора Патова на бледного и какого-то беспомощного Эрнеста. Эрнест так и стоял со вспышкой в руке, и даже губы его были белые.

— Заткнись, Элла, — Патов хотел встать, но, потянув простыню, встретил сопротивление Клер, которой тоже не хотелось предстать перед гостями обнаженной, — что за чушь ты несешь? Какие манипуляции? Клара Ивановна сама пришла ко мне. Она — моя невеста.