– Сэр Фэлкон к тому времени ослеп. И нам срочно потребовался второй наследник престола. Врачи в один голос утверждали, что мой старший сын абсолютно здоров, – холодно отчеканил король. – Никто не думал, что они так сильно заблуждаются.

– Или находятся под влиянием лича, – покачал головой совсем древний седой дедок.

– Или находятся под влиянием лича, – вздохнув, кивнул Его Величество.

– И что вы собираетесь сейчас делать? Казнить Корнелиуса? – спросил третий голос.

– За что? За истинную любовь? – тут же возмутился наш маньяк.

– Нет, – возразил король. – Мы его посадим на лечение вновь. Но уже без лича. Сам он для королевства уже не годится. Однако его семенной материал еще может быть востребован.

– Как без лича? Вы что собрались делать с мое возлюбленной?! – истерично заверещал Корни.

Однако король не стал что-то объяснять. Он коротко бросил:

– Взять их! – и к Корни и Элизабет тут же поспешили охранники. Причем наследника просто скрутили и с воплями вывели из зала. А вот на эту страшную девицу накинули какую-то блестящую сеть. В тех местах, где звенья сетки прикасались к коже умертвия, вспыхивали огоньки. И по залу поплыл запах горелого мяса.

Пара дам и даже один мужчина благообразного вида рухнули в обморок. Я же прижала к носу перчатку, которую перед походом на совет сбрызнула духами. И этот ненавязчивый цветочный запах защитил меня от вони.

Мужчины окружили лича. Что они там с ней делали, нам не было видно. Ко мне тут же поспешил Эдгар и негромко предложил:

– Ева, тебе лучше уйти! Ты никому ничем в этом зале не обязана. Беги. Разыщи Юстаса и все ему расскажи. Он сообразит, как действовать при любом раскладе сил.

– Милый, опиши мне пожалуйста, как выглядит король! – я поняла, что данный вопрос нужно срочно решить раз и навсегда. Я, честно говоря, надеялась, что он скажет:

– Юстас брат-близнец его величества. Что там описывать еще?

Однако он удивленно на меня посмотрел и переспросил:

– Кого я должен описать?

– Короля.

– Зачем? – но тут же сам нахмурился и добавил:

– Хотя, что я спрашиваю. Ты же ничего так просто не делаешь. Это невысокого роста мужчина. Лысоватый с серыми глазами. Сейчас одет в зеленый камзол и желтые панталоны. Тебе еще что-то нужно?

– Нет, спасибо! – фыркнула я. Все оказалось намного хуже, чем я могла даже предположить. – Эдгар, я никуда не пойду. Я должна остаться в этом зале и узнать, чем закончится дело. А Юстас и так здесь.

– А где он? – муж удивленно завертел головой, ища наставника.

– Похоже, что его вижу только я! – покачала головой в ответ. – Он прямо перед тобой.

Эдгар поднял глаза и уперся взглядом в короля, который стоял прямо перед ним.

– Ты же не хочешь сказать… – пораженно начал он.

– Именно это и хочу сделать. Возможно, мне можжевеловый самогон мозги прочистил, как тебе глаза, – невесело пошутила я.

Но тут случилось невероятное. Элизабет явно нравилось жить, пусть даже в таком уродском проявлении. Она вдруг заверещала страшным голосом, раскидала гвардейцев, пытающихся ее схватить, и взмыла под потолок. Магическая сеть продолжала выжигать на ее теле дыры. И мерзкая плоть капала на пол.

Все в зале застыли. Я точно не знала, могут личи летать или нет. Но этот точно мог.

Первым очнулся Овид. Здесь нужно отдать ему должное. Он выхватил откуда-то кинжал, хотя в зал заседаний не пускали с оружием. Всех проверяли специальным артефактом. Хотя сейчас я была рада, что его или не проверили, или монаршим отпрыскам можно все. Он неожиданно схватил старшего брата за шею и приставил к его сердцу клинок:

– Сдайся! Или твой любимый сейчас погибнет!

Корнелиус замычал что-то нечленораздельное. Однако брат зажал ему рот ладонью. Лич тоже замолчала, но вниз не спустилась. Она повертела головой по сторонам, словно оценивая обстановку, и резко полетела в мою сторону.

Я и охнуть не успела, как оказалась прижата спиной к живой покойнице. Она одной рукой прижала меня к себе. А на другой руке вдруг отрастила острый черный ноготь на указательном пальце и приставила его к моей шее со словами:

– Любовь любовью, но жизнь дороже! Дайте нам выйти отсюда. И все останутся живы. Возможно, кроме этой чудесно пахнущей крошки.

Когда она говорила, из ее рта несло удушливым смрадом гниющей плоти. Интересно, это так всегда было, или магическая сеть разрушила ее стабилизацию?