И, заручившись поддержкой частицы своего владыки, они продолжили путешествие.

Довольно часто они встречали скелеты людей, которые вошли в этот лабиринт, но вот выйти не сумели. Наблюдения Дэмпера показали, что они умерли тут не от голода, потому что их доспехи, а также некоторые части округи несли в себе следы сражений. На полу и стенах остались углубления, которые не способны были сделать мечи. Слишком они широки для обычного лезвия. А также признаки воздействия кислотой – оплавленные поверхности, предметы и даже скелеты. Валиону уже не терпелось повстречаться с этим лераском. Дэмпер посоветовал ему быть осторожнее со своими желаниями, потому что наблюдения показывали не очень утешительные результаты: зверь очень огромен. Однако это ни капли не напугало его воинственного помощника.

Чем глубже они проникали в лабиринт, тем реже встречались скелеты, так что вскоре братьям так вовсе они перестали попадаться на глаза, и те могли гордиться собой – из всех искателей артефактов они пробрались дальше. Было также ещё кое-что. На это Дэмпер как-то не сильно обращал внимания – щёлканье, которое до них доносило эхо. Оно было настолько незначительным, а манту настолько сосредоточен на поиске, что не врезалось в память. И только когда щелчки начали раздавать достаточно близко, буквально в соседнем помещении, он насторожился, но пока не стал делать никаких выводов. А иногда их безмолвие разрывалось ещё одним звуком – как будто бы порыв сильно ветра проносился над головой. Но сама стихия не ощущалась. Рассудительный хахорму подозревал, что это вовсе не ветер, но какая-то большая птица, на подобии костеглода или шеберня. Но, чем больше он слышал над собой эту птицу, тем сильнее казалось ему, будто бы летун гораздо-гораздо больше.

Тем временем прошло очень много времени. Воля Хахора, что направляла мантос, помогала понимать, куда надо идти, чтобы не петлять по уже хоженым путям. Однако подсказать, где находится артефакт, она не могла. Валиона это начало раздражать. Его вздорный характер никогда не мог терпеть топтания на одном месте. А то, что они сейчас делают, именно это и напоминает. Его бурный нрав подталкивал всегда быть в действии. Он долго терпел это, и Дэмпер его предупреждал, что лучше не делать необдуманных действий. Однако терпение закончилось, и мятежный хахормес решил сделать хоть что-нибудь, лишь бы упростить себе задачу. Отталкиваясь от стен своими ногами, он взбирается наверх и теряется во тьме потолка. Его брат лишь ограничился очередным предупреждением, но мешать ему, как всегда, не стал. Когда звуки карабканья прекратились, он спросил, что же это ему дало. И отчётливый голос брата послышался из-под потолочной тьмы:

– Много чего. Взбирайся. Отсюда виден весь лабиринт. Сейчас мы этот артефакт мигом отыщем.

Дэмпер последовал совету и, карабкаясь своими металлическими руками по стенам, оказался наверху. И в самом деле, у лабиринта не было потолка. И сейчас они стояли на одно из стен, откуда видно всё, каждый поворот, каждый виток, каждый коридор, ведущий в тупик. Да, конструкция казалась бесконечной, так что любой, кто посмеет войти сюда, обречён на вечное скитание среди этих бесконечных путей. А тем более простые люди, у которых нет вечности и которые лишены воли Хахора, которая подсказывает, в какой месте они уже были, чтобы не ходить кругами. Дэмпер заметил:

– Лабиринт возводился для того, чтобы никто уж точно не отыскал артефакт. Наверное, это очень могущественная вещица несмотря на то, что она хранится в лабиринте и оберегается исполинским лераском.

– С чего ты взял, что он исполинский?
– поинтересовался Валион, и его брат рассказал о своих наблюдениях и размышлениях, что нисколько не убавило желания Дэмпера наконец-то уже сразиться с этим хранителем.

Да, находясь над лабиринтом, хахормес гораздо упростили себе задачу, однако это не означало, что она тут же разрешилась. Потому что теперь нужно определить, куда был помещён сам артефакт. Они подумали, что места, которые больше других освещены факелами, это и есть наиболее вероятные помещения для содержания искомого предмета. И они, перебираясь по верхним граням стен лабиринта, достигали этих мест и убеждались, что это не так. Однако не стали менять методику, вознамерившись проверить все наиболее светлые места, а уж потом размышлять, куда они ещё могут направиться. Тьма продолжала сковывать их взоры, поэтому верхушки стен, по которым они прыгали, всё равно видеть не могли. Но перемещались по ним достаточно успешно, ориентируясь по освещённому пространству под ногами. А воля Хахора им в этом помогала. И вот, перепрыгивая от одного места до другого, они вдруг услышали очередной порыв ветра над головами. Только теперь он не просто проносился мимо, а явно приближался. Братья даже успели заметить стремительно надвигающуюся на них чёрную крылатую тень, которая сбила их с ног, из-за чего они повалились на пол лабиринта. Но на этом всё не закончилось. Крылатая тень явно нависала над ними, щёлкая, наверное, своими зубами. Братья тут же вскочили на ноги, готовясь к битве с хранителем артефакта.

Чудовище продолжало находиться во тьме, а потому о его внешности можно было только лишь догадываться. Братья знали, что у него были крылья. Но в тот же миг они убедились в наличии клешней, ведь оно пыталось ими схватить двоих охотников за артефактами. Так что хахормес поняли: это был какой-то крылатый лераск. Очень большой крылатый лераск. Валиону и Дэмперу было очень тяжело противостоять тому, кого они видеть не могли. Существо сидело на верхних гранях стен и, склонившись над двоими путешественниками, пыталось хватать их. Мантос уворачивались от этих попыток. Но не могли ничего поделать. Такое положение быстро надоело мятежному хахоропоклоннику. Точнее же, оно сильно разозлило его, потому что он не мог терпеть того, когда враг имеет над ним преимущество. А потому по время очередной попытки лераска схватить одного из них своими клешнями Валион изловчился и запрыгнул на покрытую толстым, подобно латной броне, хитином конечность и, пользуясь своими ногами, облачёнными в милость Хахора, старался нанести хоть какой-то урон. Однако всё было тщетно. Наружный скелет огромного насекомого сам по себе был прочен, так ещё и не имел зазоров. На месте сочленений невозможно было нанести удар по жилам. Пока разъярённый хахорму искал способы навредить противнику, существо поднесло конечность к себе, так что Валион стал угадывать очертания туловища хранителя. В восьми его глазах отражалось восемь факелов. Шесть его лап опиралось на две стоящих друг напротив друга стен лабиринта. Перепончатые крылья были сложены на его спине. И, конечно же, самая выдающаяся часть тела любого лераска – это нависающий над его телом дугообразный хвост с крючком-жалом на конце. Существо защёлкало своими хелицерами, то ли показывая своё раздражение, то ли пытаясь что-то сказать, то ли вообще готовясь полакомиться добычей. Манту, поняв, что ничего не сможет сделать с ним, спрыгнул вниз, к своему брату, а после заговорил:

– Бронированная тварюга. Моих сил не хватает, чтобы пробить его. Надеюсь, у тебя есть какие-нибудь идеи?

Дэмпер сказал:

– Основные органы чувств лерасков – это их глаза. Можно попытаться выколоть их.

Увернувшись от очередной попытки чудовища схватить их своей клешнёй, Валион отвечал:

– Легче сказать, чем сделать. У него этих глаз восемь штук. И все расположены в разных местах.

Послышался плевок, и прыть двух братьев спасла их от участи быть сваренным в едкой кислоте этого членистоногого громилы. Сгусток жёлто-зелёного цвета шипел и пенился, растворяя каменный пол. Дэмпер заметил:

– Кажется, он больше не будет пытаться хватать нас.

Увернувшись от очередного плевка, Валион ответил:

– Что ж, пусть будет так. Значит, мы сами идём к нему.

И, отталкиваясь от стен, он добрался до противника и хотел было уже нанести удар по одному из глаз, как тут же был сбит клешнёй этого чудовища и улетел куда-то в другое помещение лабиринта. Дэмпер не мог понять, что происходит там, за пределами света факелов, а потому подумал, что лераск занят боем со Валионом, и принялся карабкаться по стене, чтобы присоединиться к нему в попытке выколоть глаза хранителю. Но тут булькнула кислота, и хахорму почувствовал жуткое жжение на правом предплечье. Рука тут же разжалась, и манту спрыгнул на пол. Пытаясь сохранять спокойствие, он глядел на то, как жижа болотного цвета растворяла его металлическую руку. Боль была несильной, да и казалось, что кислота не сможет справиться с милостью Хахора. Что было дальше, ученик дарга не видел, потому что неожиданно из потолочной тьмы явилась клешня, которая схватила рассудительного хахоропоклонника. Дэмпер заметил её приближение, однако движение конечности было настолько стремительным, что его реакции не хватило для уворота. И он попался. Тиски сжали очень плотно. И если бы его не защищала милость господина, то хватка лераска точно распопаламила бы его. А так он оставался в его клешне, но все попытки как-то вырваться из неё были тщетными. Как и говорил Валион, его хитин очень прочный, так что даже металлические руки не могли причинить хоть какого-нибудь ощутимого ущерба. Тем более Дэмпер ощущал, как его права рука начала слабеть. По всей видимости, кислота справилась с милостью Хахора и добралась до его мышц. Мрачный и бесчувственный хахорму в этот миг преисполнился ужаса, такого же едкого, как и яд противника. Так как лераск поднёс его к себе, то свет перестал попадать на раненную часть руки, и Дэмпер не мог видеть того, что с ней происходит. По ощущениям трудно было сказать, заканчивается ли действие кислоты, потому что всё предплечье жутко болело. И то, как стремительно приближались восемь сфер, в которых отражалось пламя факелов, показывало, что чудовище тщится полакомиться хахорму. Хелицеры снова защёлкали, и манту бросил попытки разжать клешни, готовясь бороться с клыками. Боли в правой руке не становилось меньше, однако в то же самое время она ещё была способна шевелиться и даже вроде как перестала слабеть. Дэмпер приготовился сопротивляться попытке быть съеденным, но враг остановился. Даже перестали клацать его зубы. На какое-то время воцарилось полнейшая тишина. А после чудовище заговорило. Оно изъяснялось на древнем наречии, которого хахорму никогда не слышал, однако приверженность тёмному даргу позволяло понимать то, что излагало чудовище. И манту удивился, что лераск оказался разумным, когда как эти существа, а также скорпионы – их мелкие подобия – не имеют сознания.