Я отвечал ей:

– Возможно. И что ты намереваешься делать?

– Я собираюсь закончить начатое дело. Но, по всей видимости, мне придётся делать это без тебя, потому что ты бы мог уже давно настигнуть Первосвященника со своими-то способностями, но я постоянно торможу тебя. Я обращусь к другим пиратам, влезу в ещё большие долги, но соберу всю доступную информацию. Сколько бы ни ушло на это времени, я намерена идти до конца. Правда, теперь я сожалею не о том, что у меня нет протезов ног, а о том, что я не подсуетилась приобрести себе имплантат даригерирования.

– Пойдём. Есть ещё одна возможность.

В душе девушки воссияла надежда, что в тот же миг отразилось на её лице, а затем последовал вопрос:

– Какая?

– Довольно необычная. Однако тебе должно это понравиться. Пойдём.

Она последовала за мной, однако принялась интересоваться, что же я задумал, но было гораздо лучше, если она узнает об этом в самый последний момент, ведь в таком случае у неё не будет возможности испугаться и убежать, а потому мой ответ был таким:

– Лучше, если я тебе всё покажу, чем расскажу.

Тайны она не любила, однако всё же смирилась с этим и послушно следовала за мной.

– Эй, мертвяк, ты, наверное, не знаешь, что такое страх, но вообще-то в таких глухих переулках живым лучше не появляться.

Я остановился и в упор глянул на неё:

– Тогда почему ты всё ещё здесь?

Она растерялась с ответом, а потому я продолжил путешествие. Она следовала за мной. Здесь было темно, очень тихо и пусто. Однако последнее было иллюзией, потому что все эти подворотни населяли существа, которые умело прятались в тенях прилегающих строений. Их было очень много, и они высовываться не торопились, а только наблюдали за нами. Авлия этого не видела даже со своим ночным зрением. Она не привыкла вглядываться в очертания. В Хаалисии люди всматриваются не в физические лица, а в кибернетические – большинство людей отмечено специальным имплантатом, который при обращении к нему выдаёт всю необходимую информацию для того, чтобы упростить коммуникацию и общение. А потому журналистка была слепа в этом переулке. Она не видела профилей других людей и поэтому не понимала, что тут кто-то есть. Мы пробирались всё глубже и глубже в эти подворотни. Хаалисия была построена так, что город представлял с собой решётку. Строения сбивались в кучи, соединяясь между собой и образовывая скопления, которые разделяются дорогами. И чем больше это самое скопление, тем более тёмные переулки тут создаются. Мы как раз шагаем вглубь одного из самый больших скоплений построек. Ощущая подступающее волнение, девушка замычала какую-то мелодию. И не успела она пропеть про себя третья песню, как мы остановились. Остановились, потому что пришли туда, куда надо, к тому, к кому надо. Песенка тут же оборвалась, глаза уставились на меня. Я кивком головы показал вперёд. Когда она присмотрелась в сгустившиеся тени, то от неожиданности даже взвизгнула. Если смотреть обычным взором, то можно совсем не различить две светящиеся во тьме точки. Но линзы Авлии позволяли видеть в темноте, а потому эти две точки сейчас не просто кое-как светились, но буквально сияли, словно фонари. И она поняла, что из тёмного угла на неё таращилось какое-то кошмарное существо. Теперь, когда оно зашевелилось, чтобы немного приблизиться к одинокому человеку, что посмел забрести сюда (я оставался незрим для окружающих), журналистка поняла, что нужно всматриваться в темноту, а не просто выискивать профили. И тогда ей открылось то, чего она не замечала – вокруг неё собралось великое множество чудищ, отдалённо напоминающих людей. Только эти были сильно искажены: некоторые части тела раздувшиеся или, наоборот, усохшие; какие-то из них изменены, например, вместо руки щупальце, или вместо ног – змеиный хвост; где-то плоти было слишком много, а в каких-то частях – слишком мало, так что даже обнажались кости; у одних зубы настолько большие, что они постоянно видны, у других, наоборот, возникало ощущение, как будто бы вообще не было рта; кто-то мог передвигаться на своих нижних конечностях, а кто-то был либо слишком огромен, либо слишком слаб, либо вообще имел такое телосложение, из-за чего ему приходилось ползать на четвереньках. Но никто, кроме чудища со светящимися глазами, не ринулся навстречу Авлии, так и оставшись укрытыми в тенях подворотней. Оно опиралось на свою огромную, раздувшуюся левую руку, чтобы перемещать своё тело, когда как правая на её фоне казалась какой-то деградировавшей, хотя, если сравнивать с его туловищем, она оказывалась обычного размера. Из его головы, там, откуда должны произрастать волосы, торчали наросты в виде коротких щупалец. Они свисали до его плеч и, как те же волосы, просто лежали. Существо вопреки ожиданиям гостьи остановилось достаточно далеко и, рассмотрев её получше, заговорило. Несмотря на всю уродливость, всё же голос его самым обычным мужским:

– Что тебя привело сюда, в эти трущобы, обвеянные кошмарами и тьмой, человек?

Авлия не нашлась с ответом, а потому сказала всё, как есть:

– Мой друг привёл меня сюда.

– Мы не ведём никаких дел с обычными людьми, поэтому ты зачем-то лжёшь.

– Нет, мой друг не один из ваших. Он… Он нежить.

– Насколько я могу судить по твоей внешности, ты уже давно вышла за пределы детского возраста, но почему-то продолжает верить в эти сказки. И если ты желаешь присоединиться к нам, то прости, мы принимаем только лишь тех, кто болен телом, а не умом.

– Погоди, так вы же рахчаны?

– Соктуки.

– А, значит, рахчаны – это насекомые. Я знала, что вы существуете. Меня зовут Авлия. Мы с моим другом проникли в Зарунду для того, чтобы разузнать все тайны Первосвященника с целью придать их огласке, а также постараться разрушить его злобные планы. Мы получили доступ ко всем этажам вплоть до пятидесятого, однако не можем свободно перемещаться из-за охранных систем, которые могут выявить то, что я не принадлежу к гостям или сотрудникам фирмы, а потому легко разоблачат меня. Я обращалась за поддержкой к хакерам, чтобы они помогли мне взломать систему безопасности Зарунды, однако никто из них не был подкован в этом деле настолько, чтобы противостоять самому Первосвященнику. Я обращалась за помощью к пиратам, ведь они могут модифицировать мой инструментарий, превратив его в устройство удалённого взлома. Но первый попавшийся пират оказался тайным работником Зарунды, который лишь делал вид, что занимался оказанием нелегальных услуг. На самом же деле он отлавливал тех, кто эти самые нелегальные услуги покупал, чтобы разоблачать их.

Собеседник подхватил её слова:

– Это верно. Многие из нас оказались тут именно из-за того, что попались в ему в руки. Но ты смогла избежать этого. Как?

– Это всё мой бессмертный друг. Как только мы пришли в магазин электроники, он сказал мне, кем на самом деле является этот безобидный продавец, и я не раскрыла ему, кто такая. В Хаалисии есть ещё два пирата, кто предоставляют свои услуги, но все они очень далеко. И вот, Форманис привёл меня зачем-то к вам.

Этот разговор поубавил трепета в её сердце. Соктук тем временем молчал ей в ответ. Его жуткие зрачки устремились в пустоту, показывая, что он размышляет. Девушка ждала дальнейшей реакции. И она не заставила себя ждать. Не отрываясь от своих мыслей, чудовище отвечало:

– Что ж, признаться, я подумал, будто бы ты – посланница Первосвященника. Он обычно не отлавливает беглецов из его полигона. Однако у меня промелькнула мысль, что нас убежало достаточно много для того, чтобы он пустился за нами в погоню. Но ты явно не лжёшь. Я, конечно, всё ещё думаю, ты заблуждаешься и веришь в сказки, но у тебя явно есть какой-то могущественный помощник. Ведь он, во-первых, предупредил тебя об опасности с пиратом, а, во-вторых, прислал тебя сюда. Я склонен думать, что ты имеешь дело с кем-то из соктуков. А иначе кто бы мог связать итоги неудачных экспериментов с обходом охранных систем Зарунды? Никто из обычных людей этого уж точно не смог бы.

– Так значит, вы можете усовершенствовать мой коммуникатор, чтобы я могла свободно перемещаться по охраняемой территории Зарунды?

– Всё правильно. Среди нас есть те, кто раньше были достаточно талантливыми пиратами. Да, мутации сильно изменили нас. В чём-то мы деградировали, а в чём-то, наоборот, развились. У кого-то атрофировались мыслительные способности, но усовершенствовалось тело. А у кого-то всё получилось иначе – тело усохло, когда как мозг, напротив, стал сильнее. Да, за это пришлось заплатить высокую цену. Наша внешность стала ужасна, общество нас никогда не примет. Однако это не важно. У нас теперь есть своё общество. Остался только лишь один вопрос, - он испытующе посмотрел на неё, - Ты не боишься запачкаться?