– Помимо межпространственных штучек-дрючек, много чем. Например, установкой имплантатов и аугментаций, продажей местных эзоидных даригератов, иными словами, телепортов, создание кибер прислужников для всяких разных целей…

Я перебил её:

– А какие-нибудь услуги с саткарами Первосвященник, случайно, не предлагает?

– Да нет вроде. Саткары – это же магия. Как они связаны с технологией?

– Что ж, да, ты права.

– Кстати, меня зовут Авлия. И я – журналистка.

– Форманис, пришелец из другого мира.

– Ого, имя смерти. Не боитесь, что по вашу душу придёт какой-нибудь вестник смерти?

Да, знания у неё были, но вот не из того источника. Не обратив внимания на её вопрос, я сказал:

– Что ж, Авлия, спасибо. Ты помогла мне разобраться, что здесь к чему. А теперь я, пожалуй, пойду по своим делам. Удачи тебе в поисках сенсаций.

Она мне ничего не сказала вслед, но лишь потому, что и не собиралась прощаться. Не нужно обладать способностью заглядывать в будущее, чтобы понять: эта молодая особа не отстанет от меня просто так. Пришелец из другого мира. Как же тут можно остаться в стороне? Но, вынужден признать, преследовала она меня достаточно умело. Будь я обычным человеком, давно бы уже разубедился в правильности своей догадки, что она пошла за мной. Но нет, она шла.

Хаалисия – просто огромный город, опутанный вечной темнотой. Здесь нет дня – лишь вечная ночь, что как раз таки и нужно тем, кто проживает тут. Улицы полны людей, но нет ни одного транспортного средства. А зачем, когда есть телепорт? Все выглядят причудливо, на головах – необычные причёски, мужчину не отличить от женщины. Но они молчат – их имплантаты позволяют разговаривать друг с другом, не открывая ртов. Однако ж город всё равно полнится привычным шумом. Его источают дома. Каждое здание – своего рода небоскрёб, который сияет всяческими цветами – тоже своего рода реклама. Искусство здесь умерло. Любуются в основном чем-то новым или порочным. Живопись заменили голограммы, музыку – что-то, отдалённо напоминающее её. Люди не живут – просто существуют. Они приходят в этот мир лишь для одного – удовлетворять свои потребности. И, чем ближе человек становится к самостоятельной жизни, тем больше у него потребностей, ведь пороки становятся неотъемлемой частью их жизни. Каждый здесь буквально утопает в грехе. Даже Авлия. Нет ни одного, кто был бы относительно праведен. Все погружены в эту скверну в равной степени. И они даже не задумываются над тем, что это всё – ничтожность. Зачем тогда они пытаются уберечь своих детей от всех этих нечестивых занятий? Уж научили бы их, как напиваться, как сквернословить, как совершать блуд, как чесать кулаки, как унижать других и прочим делам, да и всё. Но нет, когда-то в этом обществе было принято придерживаться праведности. И хоть времена эти давно канули в забвение, привычки остались.

Здесь много переулков, куда не проникает свет, где очень мало шума, источаемого городом, где свершаются все эти мерзкие дела. Обычно в городах можно встретить стражников, но здесь всё то время, пока я двигался к небоскрёбу Первосвященника, никого с оружием увидеть мне так и не довелось. Обычно в таком развращённом обществе и преступность на высоте. Однако всё было спокойно. Получается, Авлия была права – всех, кто не сумел удержаться в обычном обществе, отправляются в Зарунду на опыты. А те, кто сейчас спокойно гуляют по этому городу, и так удовлетворены своей никчёмной жизнью, от которой не осталось ничего, кроме лишь потребностей.

Прошёл целый камхард, как я неспеша приближаюсь к Зарунде. Здание, которое превышает любое, находящееся в этом городе, терялось за смогом, что нависал над Хаалисией. По огням, которые пробивались сквозь этот туман, ещё можно было представить, какой высоты была крепость, но даже они, в конце концов, меркли в плотных слоях вредоносных газов. Моя неторопливость привлекла внимание четырёх людей, которые замыслили ограбить меня. Их мысли так громко кричали об этом, что я уловил их, как только эта идея родилась в голове одного из них. Так как я шёл по главной дороге, то они пока что не решались напасть на меня. Но я решил, что за такую дерзость нужно покарать этих ничтожеств. Причин щадить их у меня не было. А потому, выбрав пустой переулок я вошёл туда, чуть прошёл вглубь, а после остановился на не большом тёмном месте. На третьем этаже одного из домов горел свет, а в остальном тут было темно и довольно кошмарно – в самый раз, чтобы перед смертью они познали ужас. Ждать их пришлось недолго. Воспользовавшись своими протезами ног, они быстро сократили дистанцию и теперь молча выстраиваются передо мной. План прост – начать диалог, который медленно перетечёт в потасовку. Да, именно так. Даже если бы я отдал им какое-нибудь ценное имущество просто так, они отпускать меня совсем не собирались, пока не изувечат. Как только последний занял свою позицию передо мной, один из них хотел начать разговор. Но только и успел набрать воздух в лёгкие, как тут же поперхнулся, потому что первородный ужас начал действовать. Они вчетвером не понимали, что тут происходит, лишь озирались по сторонам и глядели друг на друга. Но я не хотел задушить их при помощи этой силы. Я пожелал лично оборвать их жизни, а потому в следующий миг их взгляды были прикованы ко мне, ведь я начал преображаться. Вначале зелёный пламень смерти вспыхнул в моих глазах. Тут же чёрный плащ обратился в балахон, а шляпа – в капюшон. Четыре потока зора – по числа присутствующих – окружили меня и подхватили, так что я воспарил над землёй. Ужас, дополняемый трепетом от увиденного, совсем сковал этих ничтожных. А леденящий душу замогильный голос, звучащий тихо, но очень внушительно, так вовсе парализовал их, из-за чего они даже не могли собраться с мыслями:

– Ничтожный род, ищущий величие в ничтожности. Вы перестали быть существами, обратившись гнилью. Познайте забвение, из которого нет исхода.

И четыре потока магии смерти пронзили их ничтожные тела, так что от них не осталось и следа. Только лишь души, что безмолвно взывали ко мне. Теперь, когда скверна больше не тревожит мой спокойный дух, я мог вернуть себе прежний облик. Авлия всё видела. Она попыталась побежать мне на помощь, однако поняла, что в помощи я не нуждаюсь. Подождав, пока буря в её душе усмирится, я заговорил:

– Спасибо, что ринулась мне на помощь.

Выбираясь из теней переулка, она отвечала:

– Но так ведь она тебе не понадобилась.

– Главное, что ты была готова.

– Кто ты?

– Я – Форманис. И вестник смерти уже пришёл. Это я.

– Так, значит, ты и есть вестник смерти?

– Да. Разорад не терпит нечестия. И этот город полон им. Но я пришёл сюда не за этим. Мне нужен Первосвященник.

– Первосвященник полон нечестия. Это означает, что ты его уничтожишь?

– Сначала мне нужно взглянуть на него, взвесить его поступки, мысли и стремления. И только после этого я буду судить его.

– Но как ты проникнешь в Зарунду? Там же столько охраны.

– Всякий, кто посмеет помешать мне, будет тут же сокрушён.

– Ты думаешь, у тебя получится?

– Ты не знаешь нас, Авлия, но мы на это способны.

– Кто вы?

– Мы. Разорад.

Мои глаза вспыхнули бледно-зелёным светом. Она, глядя на эти огни, ответила:

– Я тебе верю. Позволь мне пойти с тобой. Я хочу знать обо всём, что происходит в этой фирме, чтобы рассказать об этом людям. Они должны знать правду, чем на самом деле занимался Первосвященник.