Несмотря на усталый и осунувшийся вид, Мэл выглядел очень позитивно. В нем и правда снова заискрилась жизнь. Идея вычислить грабителя захватила его целиком и полностью. Видимо, он внял нашему с Толиком совету и перестал изводить себя попусту.

Я был этому очень рад. Но, по правде говоря, больше порадовать Мэла мне было нечем. Никаких хороших новостей я пока не сумел получить. Группа туристов, пропавших на Урале несколько недель назад, так и не вернулась. Как мы и договаривались с Виленой Марковной, Настиной мамой, я позвонил ей накануне вечером еще раз. Однако трубку взял сам Михаил Кондратьевич, ее дражайший супруг, который в свое время, хлопнув дверью, ушел из родительского дома, возжелав жениться на девушке из Нижних Мамырей.

– Привет, Эдик - начал он сочным деловитым басом, - Вилена Марковна мне передала твою просьбу. Что могу сказать? Дозвонился я до председателя этого спортклуба в Уральском политехе, Льва Семеновича. Нормально поговорили - мы с его одноклассником в институте когда-то учились вместе. В общем, несмотря на то, что твоему товарищу сказали не волноваться, там уже все в курсе произошедшего и на ушах стоят. Просто огласки лишней не хотят.

– Правда?

– Ну не будут же мне врать. Поначалу сказали вот что: группа во главе с Игорем должна была дойти до конечной точки маршрута — поселка Вижай — и послать телеграмму в спортклуб института, еще двенадцатого февраля. А пятнадцатого они должны были вернуться в Свердловск.

– Так и Мэлу тот дядька по телефону сказал, - ввернул я.

– Вот, - констатировал Михаил Кондратьевич.
– А они не вернулись. Родители и друзья тревогу забили. Но вроде как паренек, который сошел с маршрута, передал, что возможна задержка, что и неудивительно. Однако ни шестнадцатого, ни семнадцатого февраля, к сожалению, никто не вернулся.

– А дальше что?
– пересохшим от волнения голосом спросил я. Сердце мое отчаянно забилось.

– А дальше надо было что-то делать, - вздохнул Михаил Кондратьевич.
– Нельзя же бесконечно делать вид, Связались с Вижаем - там сказали, что никто не приезжал. Пора было начинать шевелиться. В общем, двадцатого февраля начали поиски - Лев Семенович полетел в Ивдель еще с одним опытным туристом, там они тщательно провели авиаразведку. А потом уже группы поисковиков выдвинулись. Там спецы настоящие - и товарищи их, тоже туристы, и опера с собаками, и радисты, и саперы - кого только нет. Ищут вовсю. Не волнуйся, Эдик, эти люди не отступят, пока каждый сантиметр не прочешут. Но пока никто ничего не нашел.

– Не нашел?

– Не переживай!
– видимо, уловив отчаяние в моем голосе, принялся успокаивать меня Настин родитель.
– Ведь отсутствие плохих новостей - тоже новость, да? И не самая плохая... Держи хвост пистолетом, парень!

– Хорошо, - разочарованно сказал я, стараясь не думать о самом плохом.
– Спасибо Вам, Михаил Кондратьевич... До свидания!

Я решил пока ничего не говорить приятелю, который только-только начал приходить в себя. Михаил Кондратьевич был прав: отсутствие плохих новостей - это не так уж и плохо. А пока нет причин горевать. Поживем-увидим. А пока я взял предложенную Мэлом горсточку маленьких "жучков" и двинул вслед за товарищами в цех завода "Фрезер". Авось и выгорит наша с приятелями затея!

Напевая себе под нос песенку из фильма, на который мы когда-то ходили вместе с Настей, я, будто невзначай, прошелся вдоль "закрепленного" за мной Мэлом участка и, стараясь выглядеть максимально незаметно, везде прикрепил жучки. То же, спустя некоторое время, сделал и Толик, а за ним - и Мэл. Делать это мы старались по очереди, чтобы не привлекать к себе внимания. А то, чего доброго, Михалыч прицепится с расспросами: почему это три здоровых лба среди дня шляются по цеху, вместо того чтобы работать и "настойчиво повышать качество продукции". Я вернулся к станку и попытался сосредоточиться на работе, но мысли о поимке преступника, так нагло ограбившего пожилых старушек и одного подростка, не шли у меня из головы. Авось сегодня и станет ясно, кто у нас "крыса".

– Ну как?
– спросил я у Мэла, когда мы, притащив каждый по тарелке супа и второго блюда с гордым названием "антрекот" (на самом деле это был просто маленький и очень жесткий кусочек мяса), сели пообедать в столовой.

– Чего как?
– спросил Мэл, черпая ложкой суп.

– Услышал что-нибудь через свой приемник?
– жадно вперился в него взглядом Толик. В его глазах читалось азартное ожидание.

Мэл посмотрел на нас обоих, как на дурачков.

– Вы чего, ребят? У нас в цеху шум стоит - даже свой голос едва можно разобрать. Как я там что-то прослушаю? Да и работать надо! Михалыч и так уж на нас с вами косится, того и гляди - люлей выпишет, и хорошо, если словесных. Там запись стоит. Вечером придем в общагу, послушаем.

Настроение у нас с Толиком моментально испортилось.

– Ясно, - пробурчал Толик, - значит, сегодня вечером...

– Каждый из нас будет внимательно прослушивать запись, - кивнул Мэл. Он, судя по всему, негласно взял на себя роль руководителя нашей операции.

– Сегодня зарплату выдают, - как бы невзначай сказал Толик.

– И что?
– спросил я. Все мои мысли настолько были заняты детективной работой, что даже получение билетов государственного банка СССР не особо волновало.

– Может, по дороге домой по магазинам быстренько пройдемся, чего-нибудь прикупим?
– спросил Толик.
– А нет, хотя вряд ли получится. Времени мало. Будем до ночи запись разговоров о том о сем слушать. Мэл нас по полной загрузил.

– По магазинам, говоришь, прошвырнуться?
– протянул я.
– А это идея!

Внезапно мне пришла в голову одна шальная, но интересная мысль.

– Так это ж здорово!
– сказал я.
– А это значит, что можно кое-что попробовать. Сыграть, так сказать, на опережение.