Состояния, которые Якоб знал слишком хорошо.

Когда-то, будучи оруженосцем, он приканчивал раненых лошадей. Милость Тамплиера: удар между глаз. Учишься видеть безнадежных и отсекать балласт. Как якоря с тонущего корабля. Считаешь оставшиеся силы и спасаешь, что можно.

— Где барон? — Якоб схватил Батист за вышитый лацкан. — А новичок? Клоун-колдун?

Она горько покачала головой: — Надо было слинять после Барселоны.

Якоб хмуро посмотрел на ворота, где гвардейцы втискивали мшистый брус в ржавые скобы.

На стены, обвитые плющом, и рассыпающиеся зубцы.

На покосившуюся башню, конюшни в плюще, саму гостиницу. Взвешивал слабые плюсы позиции и явные минусы.

— Нам всем стоило слинять после Барселоны. Видела, кто гнался? Твои глаза зорче.

— Видела, — ее челюсть дернулась.

— Сколько?

— Хватит. — Она потеряла шляпу, вместе с юмором. Капли дождя сверкал в ее кудрях. — Но не уверена, что это люди...

Капитан гвардейцев пытался высвободиться из своей верхней туники. Золотая нить, вышитая в форме круга Спасенных, запуталась в доспехах.

— Кто посмеет напасть на нас? — бормотал капитан, дрожащими пальцами распутывая узлы. — Кто посмеет?

Он был слишком молод для этого, с жидкими усиками, которые лишь подчеркивали его юность. Но Якоб не судил его за глупые решения — сам наделал их за жизнь.

— Скоро узнаем. — Якоб выхватил кинжал, перерезав нити одним движением. — Лучников на стены, капитан. Сейчас же.

Тот заморгал, и Якоб вцепился в его тунику, притянув к себе: — Никто не хочет видеть сомнения в лице командира. Возьми себя уже в руки.

— Да... лучники. — Капитан засуетился, указывая людям на лестницы. Загрузи людей делами и проблемами, чтобы они не заметили смерть за спиной.

Якоб медленно наклонился, набрал горсть грязи и растер ее между ладонями.

— Что вы делаете? — спросила принцесса Алексия.

Она выглядела еще менее царственно, чем обычно: мокрые волосы прилипли к щеке, одежда в грязи, а руки нервно переплетены. Но Якоб давно понял — судить по внешности нельзя. Величие проявляется в странные моменты. Его собственное величие осталось в прошлом, но, может быть, он расчистит путь другим.

— Старая привычка. — Он выпрямился.

— Научил старый друг. — Враг. Якоб вспомнил Хана ибн Хази, растирающего пустынную пыль в ладонях. Его улыбку среди хаоса.

— Теперь вы познаете землю, на которой стоите и которой будете править. — Якоб попытался повторить ту улыбку, хоть шрам под глазом и ныл. — Мужества вам, ваше высочество.

— Мужества? — она вздрогнула от рева за стенами. Звук напоминал бешеного быка.

— А лучше — ярости.

— Хороший совет, — герцог Михаил обнажил меч. По тому, как он держал клинок, легко, как плотник топор, было ясно: он не новичок.

— Защищайте свою племянницу. — Якоб хлопнул его по плечу, направляясь к воротам. Те содрогнулись от удара и брус подпрыгнул в скобах.

Как при осаде Трои во Втором Крестовом... Грохот тарана, щепки толще мачт, колдовской огонь меж бревен. Молитвы епископа Отто, ставшего святым, и боевые песни эльфов за стенами.

Как битва в Ратвинских болотах... Грязь въелась в рукоять меча, дождь хлестал в лицо, воздух леденил легкие.

Как штурм башни в Коргано... Вонь горящей соломы, вопли раненых, агония умирающих.

Но с возрастом все начинает напоминать что-то. Все повторяется.

Ворота содрогнулись снова.

— Что мне делать? — Санни встала рядом.

— Выживи. — Якоб усмехнулся. Усмехаться эльфу... Времена меняются. — Всегда все кончается дерьмово, да, Санни?

— Обычно это происходит позже. — Она натянула капюшон, вдохнула... И исчезла. Лишь дождь обтекал невидимый контур, пока и тот не растаял. Ветер кружил по двору, трепля плащи гвардейцев, раскачивая вывеску с изображением катившегося медведя на скрипящей цепи.

Якоб стянул щит со спины и скривился от боли в плече, продевая руку в ремни.

— Держать строй! — взвыл он тем ревом, что оттачивал на сотнях полей боя. — Держать строй!

Сомнения оставь до боя. Сожаления — после. А в схватке будь чист: убей врага и сам не сдохни.

Он выхватил меч. Пальцы сжали рукоять, отзываясь старой болью.

Все меняется. Но все остается.

Ворота снова затрещали. Удар потряс прогнившую древесину.

— Готовьтесь к бою! — рявкнул он.