Папа-недоросток отступила, разглядывая жалкое собрание Часовни Святой Целесообразности, приложив окровавленный палец к губам и оставив алый отпечаток. Наклонилась к кардиналу Боку: — А что говорить-то?

Руководительница Небесного Хора улыбнулась ей, как снисходительная бабушка: — Думаю, формулировка не столь важна...

Бальтазар едва не выронил челюсть. Эту женщину считали одним из величайших магов Европы! А она оказалась хуже бездарного Сукастры из проклятого Биворта.

— Но, возможно, что-то вроде... Она взяла в руки медальон на цепи и начала протирать его рукавом, устремив взгляд в потолок, будто только сейчас придумывая обряд. Бальтазар внешне остолбенел, внутренне взорвался. *Старая карга импровизирует священное заклятие! Папское заклятие!* Он уже представлял, как расскажет об этом конкурентам — те умрут от смеха. — Я требую, чтобы вы доставили принцессу Алексию в Трою... повиновались брату Диасу... и возвели ее на престол Восточной Империи.

На словах «принцесса Алексия» она махнула в сторону девушки, прячущейся за аколитом с книгой. Бальтазар прищурился, собирая в голове жалкие пазлы этой авантюры. Эта тощая, болезненная задохлица с глазами уличной шлюхи — пропавшая принцесса Алексия Пиродженнетос, дочь Ирины? Теперь ее хотят посадить на Змеиный Трон Трои как марионетку?

— От фарса к фантасмагории, — пробормотал он в оцепенении.

— Думаю, сойдет, — промычала Бок, дыша на цирцефикс и снова полируя его. — Есть возражения, кардинал Жижка?

Глава Земной Курии скривила губы, затем мрачно покачала головой — словно смирившись с безумием, но не желая вязнуть в нем.

— Ну, я начинаю, — Папа сжала кулачки, сморщив лоб от усилия. — Требую, чтобы вы доставили принцессу Алексию в Трою, слушались брата Диаса и возвели ее на престол Восточной Империи! — Она захлопала в ладоши. — С первого раза!

— Прекрасно! — одобрила Бок.

— Прекрасно! — повторила Папа. — И сразу возвращайтесь, конечно.

— Важное дополнение, Ваше Святейшество, — кивнула Бок. — Не забыли.

Лицо Папы внезапно стало серьезным: — Если не постараетесь — вам будет ооочень плохо. И... — она погрозила пальцем каждому, —...не деритесь в пути. Потому что доброта... это добро. Уже обед? — повернулась к двери.

— Скоро, Ваше Святейшество, — сказала Жижка. — Сначала нужно наложить обряд на... отсутствующую членницу общины.

— О, Вигга! Думаешь, она опять прокатит меня на плечах? — Папа выпорхнула, подпрыгивая, а за ней потянулись аколиты: один молился, другой черкал в книге, третья с трудом протаскивала гирлянду в дверь. «Принцесса» шмыгнула следом, бросив на прощание испуганный взгляд.

Бальтазар потер красную метку на запястье: — И... это все?

— Все, — просто ответила Бок. — Выступаете завтра утром с папской гвардией. — Она небрежно осенила их крестом. — Да благословит Господь ваши труды и все такое.

Барон плюхнулся в кресло, глядя исподлобья: — Разве Бог станет благословлять таких дьяволов, как мы?

— В руках Господа даже орудия тьмы служат свету, — Бок сдвинула скуфью, чтобы почесать затылок. — Знаете, это парадокс: нет свободы большей, чем быть скованным общей целью. — Она бросила Бальтазару загадочную улыбку и удалилась, скуфья съехав набок.

Бальтазар едва сдержал хохот. Кучка опасных идиотов, ненавидящих друг друга, должна пройти тысячу миль, чтобы посадить на трон эту сопливую марионетку? Нет уж, «Святейшая Малышка» может искать другого лоха. Он сорвет это жалкое заклятие и сгинет в тумане, прежде чем они опомнятся!

Горло внезапно сдавила отрыжка — видимо, от их мерзкой баланды. Он представил, как идиотка Батист икает от страха, узнав о его побеге. Как она будет оглядываться каждую секунду, ожидая мести. Какой оккультный трюк станет идеальным возмездием за унижение...

— БлээээРРГХ!

Казалось, его ударили в живот. Рвота брызнула на пол, оставив зигзаг блевотины до самых его босых ног. Он согнулся, слезясь, с нитями слюны на подбородке и пригоршней собственной желчи в ладонях.

— Это обряд, — эльфийка повернулась, глядя на него огромными безэмоциональными глазами. — Работает лучше, чем кажется.

Алекс вцепилась в поводья так, что пальцы онемели, и изо всех сил старалась не свалиться.

Она раньше ездила на ослах — той осенью, когда подрабатывала на сборе урожая на севере. Кто-то ляпнул, что платят хорошо за легкий труд, и ошибся по всем пунктам. Лошадь, на которую ее посадили, пахла приятнее и вела себя приличнее ослов, но была чертовски высокой, а езда дамским седлом казалась прямым билетом к переломанным костям. От каждого толчка ее подбрасывало, и она уже видела, как соскальзывает под колеса громадной повозки сзади — достойный финал этой «сказки».

Губы пересохли, будто она только что проворачивала грязную аферу. Приходилось сдерживаться, чтобы не облизывать их, как ящерица. Сыграть принцессу? Не вопрос. Насколько она знала, их только моют, причесывают, наряжают и треплют языками, будто их нет. Деревянный чурбан справился бы не хуже. А уж чурбаном она прикинуться смогла бы.