Клятвы держали его, когда тело и дух сдавали. Даже когда мир сгорит в пепел, его слово устоит.

Ворота содрогнулись вновь.

— Алекс, ты ранена?

Она услышала слова, но мозг отказывался их понять. Алекс тупо уставилась на герцога Михаила. Или дядю, кем бы он ни был.

— Че? — Алекс дернулась, когда грязь брызнула ей в лицо.

Двор кишел хаосом. Лошадей тащили в тесную конюшню, гривы взмывали, копыта били, солдаты орали и лезли на стены.

Один гвардеец, младше ее, возился со шлемом — сломанная пряжка. Тот спадал на глаза, он толкал его вверх, и тут же шлем снова съезжал.

Дождь хлестал как из прорванной трубы. Гвардеец свалился с седла, сжимая обломок стрелы в животе.

— Плохо? — рычал он, смотря на Алекс — Плохо, да?

Алекс не была лекарем, но стрела в теле — явно не к добру. Стрелы остры, а тело — просто мясо.

«Дядя» тряс ее за плечи: — Ты ранена? — Он смотрел на ее седло, где торчала стрела. Темное дерево, невероятно длинная, с красивыми опереньями.

— О... — Если бы она сидела по-мужски, стрела пробила бы ногу.

Раненого гвардейца волокли по пути сдирая кольчугу. Под ней — пропитанная кровью стеганка. Белая кожа, скользкая от крови. Слуга герцога, Евсевий, вытирал рану тряпкой, но кровь хлестала снова. И снова. И снова...

— Ооо... — Алекс схватилась за свой живот, точно там же. Колени подкашивались, волосы лезли в глаза. Ее тошнило. Инстинкт кричал бежать, но куда?

— Сколько их?! — кто-то визжал.

— Где стрелы?!

— Господи, спаси!

— Держать строй!

Алекс дернулась, когда ворота вздрогнули и обернулась на грохот за спиной.

Гвардеец свалился со стены. Или его сбросили. Сверху на него прыгнул кто-то и вонзил копье в его грудь, пригвоздив к земле.

Это был... кто-то. Или что-то. Существо выпрямилось перед замершей Алекс, оставив копье в теле гвардейца. Вместо носа — длинная морда, покрытая рыжей шерстью. Одно ухо торчало, другое болталось с черным пучком на конце. Оно уставилось на Алекс янтарными глазами — как у лис, что рыскали по свалкам, будто спрашивая: «Че ты тут делаешь, сучка?»

— Спаситель, защити нас... — прошептал брат Диас.

Алекс застыла, пока существо выхватывало из-за пояса кривой меч, ощерив острые зубы. Свистнув, оно замахнулось.

Лязг стали — герцог Михаил оттолкнул ее, приняв удар своим клинком. Лезвие скользнуло, едва не задев плечо. Взмах запястьем — и его меч вонзился в кожаную куртку лисолюда. Тот захрипел, упав на колени, а меч звякнул о камень. Кровь хлестала сквозь мохнатые пальцы.

— В таверну! Живо! — герцог ткнул пальцем в двух гвардейцев. — Вы — с нами!

Он втолкнул Алекс в трактир. Перед ее глазами предстал низкий зал с кривыми балками, воняющий луком и безнадегой. Даже по ее меркам (а они были низкими) конченная дыра. Повозка проломила стену, обрушив часть потолка. Какой-то толстяк за стойкой дрожал под слоем штукатурки.

— Что происходит? — запищал он.

— Человек... — пробормотала Алекс, —...и лиса.

— Проклятые эксперименты Евдоксии, — герцог схватил трактирщика за запачканный фартук. — Где черный ход?

Тот ткнул дрожащим пальцем к темноте у камина, где тлели поленья. Евсевий подкрался туда с топориком.

Герцог сунул Алексе в руку кинжал с перекрестьем-змеей с рубиновыми глазами. — Возьми. И будь готова ударить.

Он повел ее через зал. Двое посетителей жались под столом. Служанка с родимым пятном прилипла к стене, сжимая кувшин.

Снаружи ревел и скрежетал металл, будто скотный двор горел. Гвардеец, что по-моложе вздрагивал от каждого удара в ворота. Горничная жалась за ним, ее чепец съехал, а слезы текли ручьем. В ее сумке лежали расчески, масла, пудры — реликвии исчезнувшего для нее мира.

Похоже, не только у Алекса планы превратились в дерьмо.

Евсевий добрался до задней двери, прижался к камину, тронул засов. Осторожно приоткрыл и полоска света упала на лысину. Слуга кивнул своему хозяину.

Герцог облизнул губы: — Не отставай. — Оглянувшись на Алекс, пока Евсевий открывал дверь. — Готовься бежать.

Огонь в камине взметнулся и дверь сорвало с петель.

Порыв ветра хлестнул Алекс волосами по лицу. Зал залило безумным светом.

Герцога отшвырнуло, а его меч звякнул в углу. Горничная вскрикнула, рассыпав флаконы.

В дымный проем скользнула женщина. Высокая, худая, в мантиях, расшитых стрелами и рунами. Глаза блестели, отражая пламя, пожиравшее комнату. Выглядела она как колдунья.

— Я не помешала? — колдунья улыбнулась, пока Алекс пятилась, запнувшись за подол платья и шлепнулась на пол.

Гвардеец шагнул вперед с криком... И вспыхнул, как факел. Его туника с кругом Спасенных запылала, а волосы скрутились в дымящиеся пряди.

В темноте полоснули огненные молнии. Служанка завизжала. Она билась на полу, а ее ноги в огне. Молодой гвардеец побежал. Колдунья махнула рукой, и он рухнул, и заерзал. Его доспехи раскалились докрасна, туника вспыхнула. Гвардеец корчился, вопя, когтями рвав кожу, пока пар клубился над ним.