Она не знала, на чем сосредоточиться и о чем думать. Сведенная к одному движению, она ничего не могла сделать, кроме как принимать его жестокие любовные ласки.

Его член двигался внутри нее, его бедра врезались в нее в водовороте. Жидкость капала на кровать между ними и пропитывала его руку, его пальцы скользили по ее складочкам в неистовом ритме. Он проникал в нее с каждым ударом, опустошая от всего, что было раньше. Она вскрикнула, когда он отступил, только для того, чтобы закричать в экстазе от его возвращения.

Она не знала, сколько раз достигала оргазма и останавливалась ли вообще. Она потеряла время, она потеряла всякий здравый смысл. Ее тело было единственным обнаженным нервом, окруженным Хаконом. Он обрушился на нее, безжалостный, неумолимый.

Он вцепился зубами в одеяло рядом с ней, наполняя ее страстью, горячие веревки спермы жгли ее изнутри. Эйслинн вздрогнула, и его руки крепко обхватили ее. Его бедра сбились с ритма, и когда он зарычал от наслаждения, ей показалось, что она наконец поняла, что значит быть разбитой вдребезги.

Хотя она понятия не имела.

Ибо всего мгновение спустя он встал на дыбы и перевернул ее на спину. Его член блестел от их жидкости и истекал спермой, и хотя тот стал немного мягким, он, не теряя времени, раздвинул ей ноги и погрузился в нее по самую рукоятку.

Эйслинн ахнула, чувствительная плоть была переполнена. Когда он наклонился к ней, она схватила его в объятия, их губы были ищущими и отчаянными. Их языки имитировали ритм движения бедер, скользкие и причмокивающие.

Прошло совсем немного времени, прежде чем Эйслинн снова обрела свободу, ее удовольствие граничило с болью, мышцы жадно сжались вокруг его члена. Ее тело никогда не хотело отдавать его, никогда не хотело отпускать. Она обвила его руками и ногами, отказываясь расставаться.

Она едва успела перевести дыхание, как на этот раз он перекатил их обоих, приподняв ее над собой. Все еще погруженный в нее, он направлял ее бедра своими большими руками, чтобы найти ритм. Эйслинн с трудом держалась на ногах, но она положила руки на эту великолепную грудь и задвигалась, добиваясь очередного обжигающего оргазма.

Он сжалился над ней только ближе к полуночи, убедившись, что она поела и выпила. Но вместо того чтобы прижать ее к себе и вновь уснуть под мерное биение его сердца, как она ожидала, он стащил ее с постели и закинул ее ноги себе на плечи. Ее рот раскрылся в беззвучном крике — голос уже сорвался от стонов и криков.

Его член вошел в нее, и с рокочущим рычанием он приказал ей играть со своими грудями. Она подчинилась почти машинально — конечности были словно из ваты, а грудь болезненно чувствительной от возбуждения. Он смотрел на нее с голодной жадностью, каждый ее жест подстегивал его: стоило ей сжать или провести рукой по себе, как он начинал толкаться глубже и сильнее.

Сознание того, что он наблюдает за ней, вызвало в ней новый оргазм — внезапный, ошеломляющий. И хотя она не верила, что способна на большее, за ним пришли следующий… и еще. Он извлекал из нее удовольствие, которого она даже не подозревала в себе.

Ночь растворилась в предрассветных часах, а его жажда ее не утихала.

Только когда первые серые лучи просочились сквозь крошечное оконце, он наконец замедлился. Эйслинн, обессиленная, рухнула в одеяла и позволила ему уложить ее так, как он хотел, укрыться его телом, словно вторым теплым покрывалом.

Мягкий поцелуй коснулся ее лба — и она провалилась в самый глубокий сон за всю свою жизнь.

Моя пара. Моя прекрасная, совершенная пара, — эхом отозвалось в ее снах.

20

?

Хакон протянул руку Эйслинн, помогая ей использовать принесенные каменотесами блоки в качестве ступенек. Она благодарно улыбнулась ему, но настоящим подарком было то, что, когда она повернулась спиной к собравшейся толпе гильдийцев, на ее лице промелькнула дрожь.

Она доверила ему свои страхи, и Хакон сделает все возможное, чтобы победить каждый из них.

Он сжал ее руку и кивнул, отступив назад, когда она повернулась лицом к гильдийцам.

Мой храбрая пара.

Будучи в трех кварталах от дома, она стояла достаточно высоко, чтобы все могли ее видеть. Две дюжины или около того гильдийцев молча наблюдали за происходящим, с нетерпением ожидая, что скажет их наследница.

Прошлой ночью, когда они лежали вместе в постели, Эйслинн призналась ему в своих тревогах по поводу этой встречи, в том, как она хотела заручиться их поддержкой и уважением. Он заверил ее, что они выслушают: она работала со всеми ними раньше, и ее планы относительно моста были не только разумными, но и великолепными.