К тому же если я точно знал, что Мильчана убил кто-то из шайки гуронов, то в случае с «потеряшкой» у меня были только слова, причём пересказ с чужих фраз. Этого явно недостаточно, чтобы припереть бандитов к стене. Нужно нечто весомее.

Как только впереди замаячила хоть какая-то цель, я сразу стал собранным и сосредоточенным. Вот чего мне точно не хватало с выхода на почётную пенсию — старой доброй оперской работы. Без неё мне было так скучно! Нет ничего хуже ощущения, когда там, где тебя вроде бы только что ценили, ты стал ненужным.

Я прошёл через это один раз. Второй раз проходить не хочу или оттяну это до максимума.

Не знаю, кто так удружил мне, подарив шанс начать жить сначала, пусть и в другое время, другой стране и другом месте, однако я был ему обязан.

Теперь меня переполняла энергия, она буквально текла из ушей.

Было лишь одно «но» — я понятия не имел, где жил О’Райли. Эту информацию я мог получить на работе, но путь туда сегодня был заказан. Наверняка Брэдстриту тут же стуканут, если я начну наводить справки, и он что-нибудь придумает, чтобы отстранить меня от дела: скажем, законопатит в архив подшивать бумажки.

Вариант со Скотланд-Ярдом отпал сразу.

Возможно, Сэмюель Уифферс был в курсе или мог пробить по своим каналам, но его ещё предстояло выцепить. В редакции мне, мягко говоря, не рады, если кто-то поймёт, что юноша помощник сливает мне инфу — ему не поздоровится, а я бы не хотел, чтобы у него появились проблемы.

Сидеть в той же кофейне, в надежде, что Сэм обязательно туда заскочит побаловаться плюшками — тратить впустую кучу времени. Вдруг он там через раз бывает?

Как итог в активе остался третий, самый простой вариант. О’Райли служил на таможне. Надо идти туда, разговаривать с его начальством.

Штаб-квартира королевской таможни находилась на нижней Темз-стрит.

Чтобы туда добраться, пришлось снова перейти через мост на другую сторону реки к Вестминстерскому аббатству, поймать кэб и ехать вдоль набережной.

Рабочий день в таможне был в самом разгаре, царила суматоха, разобраться в которой человеку со стороны было не просто, но фраза «я детектив из Скотланд-Ярда» внезапно стала для меня пропуском-вездеходом, благодаря ей передо мной открывались все двери, а очереди на приём не существовали.

Но бюрократия есть бюрократия: сначала меня принял важный дядька, смахивавший на Черчилля, такой же грузный, лысоватый, с тяжёлым взглядом исподлобья. Для завершения образа не хватало разве что любимой кубинской сигары во рту как у сэра Уинстона.

Медленно ворочая тяжёлыми челюстями, чиновник сообщил, что не знает, в каком конкретно отделе таможни работал О’Райли и работал ли вообще, вызвал джентльмена рангом пониже и велел ему оказать мне всяческое содействие.

Мы перекочевали в другой кабинет, там мой новый визави взял лестницу стремянку, приставил к огромному стеллажу с толстенными талмудами, который возвышался от пола до потолка, долго шарился по полкам, шелестя страницами и, примерно через полчаса спустился ко мне с хорошими новостями.

— Действительно, мистер Кеннет О’Райли продолжает числиться у нас таможенным служащим. Правда, он уже довольно много времени не выходит на службу, мы знаем, что он числится пропавшим без вести, и что полиция завела по этому факту уголовное расследование.

Часть истории подтвердилась. Пропавший ирландец действительно существовал, а не был плодом фантазии Уифферса. Разумеется, я предполагал, что газетчик сказал мне правду, однако проверить стоило.

— У вас где-нибудь записан его адрес?

— Естественно! Вам записать или запомните на слух?

— Запомню.

— Мистер О’Райли квартировал на Гринвуд-стрит дом 23. Правда, запись довольно старая, но наши сотрудники обязаны сообщать, если у них меняется адрес.

— Значит, Гринвуд-стрит 23, — кивнул я. — Скажите, с кем можно было бы поговорить из других сотрудников, его коллег?

— О’Райли работал на таможне вокзала Чаринг-Кросс. Проще будет поехать туда и выяснить всё на месте.

— Благодарю вас. Так я и сделаю.

Знаменитый лондонский вокзал можно было узнать издали по клубам паровозного дыма, которые укрывали его словно облако. Правда, теперь мне пришлось проделать практически точно такой же путь обратно.

Теперь я стоял практически в самом центре Лондона, точке отсчёта всех расстояний в городе, на перекрёстке сразу трёх знаменитых улиц: Пэлл-Мэлл, Уайт-холл и Стрэнда.

Неподалёку возвышался конный монумент Карлу Первому — казнённому британскому монарху, которого так и не смогли спасти Д’Артаньян и его друзья. Это, конечно, если верить перу Александра Дюма.