Шрифт:
– Возраст не имеет значения, - рассмеялся шаман. – Ты бы еще уточнила, когда.
– И то правда, - согласилась Ася. – Ну например, когда я родилась, тебе сколько было?
– Лет триста, - пожал плечами Тао Мэй. – Это не важно.
– А я тоже смогу прожить триста лет?
– Не вижу препятствий. Только чтобы жить, надо родиться.
– Мне пора в Туонелу?
– Это тебе лучше знать, - азиат пошарился за пазухой и вынул донельзя знакомые Асе мешочки из потертого узорчатого шелка.
Она готова была поклясться – те же самые, что лежали у них в кухонном шкафу!
– Как все сложно! Или вот Ленин – почему я его не слышу, если он разумен?
– Он не хочет с тобой разговаривать, - безоблачно отозвался Тао Мэй. – Пока рано.
– Ну нормально!
– насупилась Ася. – А когда будет можно?
– Когда родишься.
– Да что вы все заладили! Тут уже черти со стен прыгают!
– Да? – удивился шаман.
– Да! А Ленин смотрел на него долго и внимательно – и тот схлопнулся.
– Сожрал, - с удовлетворением пояснил Тао Мэй. – Теперь он еще сильнее будет. Только знаешь, особенно-то его не корми. Слишком сильный дракон может решить, что хозяин – он. И тогда даже участь черного шамана покажется тебе желанной.
Глава 24
Ася посмотрела на варана, который теперь сидел под кроватью – наружу торчал только хвост. Разум ее бунтовал. Сильный дракон – вот это недоразумение, которое Яну пришлось вылавливать дважды – то из моря, то из джакузи, чтобы не утонул? С другой стороны, когда мама верхом на нем ворвалась громить кабинет директора, кажется, целую тысячу лет назад, смешно не было никому. Маму он почему-то слушается.
– Дядя Тао Мэй, - спохватилась она. – А где моя мама?
Азиат как-то испортился лицом. Видимо, не хотел говорить. Но Ася решила настоять – тайны достали, слишком уж их было много, причем половина и яйца выеденного не стоила на самом деле, нечего было скрывать. А если бы сразу узнать все эти так называемые секреты, скольких неприятностей удалось бы избежать! Так нет, обязательно надо напустить туману да побольше...
Особенно это касалось отца и частично его друга Ковальского, оба единодушно замалчивали все мало-мальски важное.
– Мы ее потеряли, - наконец, с явной неохотой сообщил Тао Мэй. – Кари недоглядел, а я не проверил.
– То есть как потеряли, как кошелек, что ли? – возмутилась девушка.
Никаких разумных картин при этих словах ее воображение не рождало. Только странные и очень странные. Навроде леса с маахисами, черного дома и озера, которое никогда не бывает одинаковым.
– Душу, - пояснил шаман. – Потом мы вместе искали – не нашли. И тысяча тысяч тоже.
– Но она может приходить даже в мой мир!
– Это как-то связано с тобой, я полагаю, - азиат прошелся по комнате, и словно по команде, чтобы всякий разговор сошел на нет, явился Маруся с чайником. – Ты куда бегал, на Неву что ли?
– Почти, - запыхавшись, подтвердил Макс. – В доме воды нет.
– Не увиливайте! – напомнила о себе Ася. – Почему мама вернулась?
Тао Мэй обнялся с чайником, словно желая отгородиться им от назойливой собеседницы. Асю эти трюки не брали. Из-под кровати на шум даже высунулся Ленин и задумчиво глядел теперь на всех участников разговора.
– Он ее слушается, - добавила дочь шамана. – Вы знали?
– Чудны пути кармы, - улыбнулся Тао Мэй. – Вот что я тебе скажу, глупая белая девочка. Не ищи у меня ответов. Пришло время тебе обрести их самой.
– В Туонеле? – с неохотой переспросила Ася.
– Может, и в ней.
Шаман подумал немного, пристроил на печке чайник, поразглядывал его пару минут. Макс, чувствуя, что лучше не лезть с вопросами, устроился возле отца.
– Женщины-шаманы встречаются редко даже в моем народе, - наконец, сообщил Тао Мэй. – Это неспроста. Сила женщины переменчива и капризна, как весенняя погода. Ей сложно управлять. И природа ее совсем другая. На моем веку я едва ли одну хорошую шаманку встречал. И в тысяче тысяч их почти что нет, а какие есть – такие старые, что совсем себя забыли. Так что ты для меня сейчас – большая загадка.
– Приятно слышать, - вздохнула Ася.
– И если уж начистоту, - добавил Тао Мэй, повернувшись к ней и заглянув прямо в глаза. Взгляд у древнего шамана оказался страшный - черный и бездонный. – Вся тысяча тысяч считает, что тебя следует убить, чтобы избежать больших неприятностей.
Ася сложила руки на груди. Несправедливость обожгла ее, но мириться с ней она не собиралась. Нет ей места среди тысячи тысяч – она найдет свое. На худой конец, черный шаман всегда рад встать на ее сторону. Возможно, то, что он предлагает, не намного хуже остроголовых чертей или такой вот явной дискриминации.