Олли захныкала, пытаясь привлечь мое внимание. Ее встревожили наши напряженные голоса и то, как грубо я убрала ногу, чтобы высвободиться из ее ручек. Но мои глаза по-прежнему были прикованы к парню, который пристально смотрел на меня.

Он был всего лишь одной из многочисленных шуток, которые подбрасывала мне Вселенная.

Андрас не значил для меня ровным счетом ничего.

Как ничего не значили и эти нелепые ощущения, эта глупая одержимость, это едва уловимое отчаяние, охватывавшее меня каждый раз, когда он был рядом.

– Ты из тех, кто плачет под душем, чтобы не видеть своих слез. – Андрас чеканил слова, его взгляд был пугающе тверд. – Ты из тех, чья улыбка может свести мужчину с ума, но ты не используешь ее по назначению. Ты из тех, кто скорее сломается, чем согнется, кто устраивает катастрофы в жизни других и даже не удосуживается спросить на это разрешения, – тихо прорычал он, впиваясь в меня острыми лезвиями своих глаз. – Ты как карусель, на которой можно убиться.

В его голосе почему-то звучала обида. А может, мне послышалось?

Я растерялась, оттого что он сказал эти слова такой девушке, как я, – молодой и в каком-то смысле неопытной, но уже много чего пережившей.

Он как будто увидел мою суть, дух, который был во мне, и женщину, в которую я когда-нибудь превращусь. Увидел неудержимое и гордое существо с израненным сердцем, существо, которое никогда не станет чьей-либо добычей. Это животное шипело, царапалось и скалило зубы, пугливое и дикое, маленькое и большое одновременно, его невозможно укротить и тем более приручить.

Я дрожала, пока его взгляд продолжал шарить по мне, пытаясь найти способ поставить меня на колени, заставить меня увидеть реальность, которую я не желала видеть.

– Ты чувствуешь себя одинокой. Но ты не любишь тех, кто тебя жалеет или относится к тебе с сочувствием. Тебе нравятся те, кто первые нападают на жизнь, сминают ее своей силой, о которой ты сама всегда мечтала. Ты хотела бы, чтобы такой человек был рядом с тобой, чтобы он заботился о тебе и защищал тебя так, как никто никогда не делал. Разве это не правда? Разве это не то, чего ты хочешь?

Воспоминание о чувстве облегчения, охватившем меня накануне вечером, когда он появился в коридоре, пронеслось в сознании, оно было быстрым, как движение лезвия гильотины.

Мой дух восстал. Я отступила назад, покачав головой, и почувствовала, как глаза наполняются слезами. Я дрожала от злости – злости, которая не могла и не хотела признать, что мне кто-то нужен. Злости человека, который видел, что такое настоящая зависимость, который знал, что значат для семьи непредсказуемость в отношениях и зыбкая привязанность, способная исчезнуть в любой момент. Эта злость росла во мне из-за потребности быть самодостаточной, рассчитывать только на себя, потому что больше не на кого положиться.

Я никогда не буду ни от кого зависеть. Не позволю чему бы то ни было меня искалечить, потому что я видела, как зависимость разрушила ту, кого я любила. Я жила, пытаясь спасти маму, и не собиралась тратить время на спасение себя.

– Ты даже не знаешь, что значит любить, – сквозь слезы прошептала я с отвращением. – Ты не способен испытывать столь чистое, искреннее и пронзительное чувство.

Ответом мне было его молчание. У его ног терлась маленькая девочка – свидетельница привязанности и ответственности, которые он нес в себе втайне от других. Андрас ничего не делал, только стоял и смотрел на меня.

Он смотрел на меня из бездны, которая оставалась для меня загадкой.

Он смотрел на меня с незнакомого неба, с неба, которого я никогда не видела, если не считать иллюстраций к истории о конце света.

И пока он смотрел на меня оттуда, где не было ни рассветов, ни радуг, ни звезд, моя реальность дрожала, и я пыталась сохранить равновесие, не зная, что меня ждет.

Но однажды я разгадаю эту бездну, как и сказала Зора.

Возможно, скоро…

Я сделаю все, чтобы у меня это получилось.

Вечером я пошла на работу с ощущением холода и онемения в костях.

Волшебная атмосфера последнего воскресенья перед Рождеством наполнила праздничным настроением каждый уголок города. В воздухе витал запах жареных каштанов и горячего шоколада, он проникал в сердце, наполняя его радостью. Огоньки гирлянд тянулись по улицам-артериям вплоть до парка Любви с его рождественской ярмаркой. А там – сахарная сказка: вкусные сладости, разноцветные вещицы, приятные запахи и смех. В пульсирующем центре города огромная елка перед мэрией тоже создавала сказочное впечатление, по вечерам сверкая, как ослепительная звезда, при взгляде на нее перехватывало дыхание.